В отряде пропажу Вальборна обнаружили только на рассвете.
Тревинер, скакавший первым, заметил, что отряд за ночь сильно уклонился к западу, и подал сигнал остановиться. Всадники, серыми тенями возникающие из?за деревьев, собрались вокруг нега. Тревинер поискал взглядом правителя, но увидел только его коня, который всю ночь бежал за отрядом, повинуясь стадному инстинкту.
— Мы потеряли нашего правителя, господа рубаки! — удрученно воскликнул он. — Кто?нибудь слышал ночью крик или стон?
Все молчали. Никто из них не заметил, где и когда это случилось.
— Вот что, молодцы, — решил охотник. — Поезжайте?ка вы в Келангу, а я своего правителя не брошу. Я отыщу его и догоню вас.
Подъехав к коню Вальборна, он взялся за уздечку.
— Ну что ты наделал, дрянь! — принялся он отчитывать коня, словно тот мог понять его. — Бросил своего хозяина, грифоний ты обед! Моя Чиана никогда бы себе такого не позволила!
Он махнул рукой оставшимся и поехал в обратный путь, прихватив с собой коня правителя. Около полудня он нашел место падения Вальборна — траву, примятую от удара тела о землю, и пеший след, ведущий на юг. Охотник ехал вдоль полоски примятой травы до позднего вечера, пока не был вынужден остановиться на ночлег, чтобы не потерять след.
Рано утром он снова отправился в путь и к полудню обнаружил место ночевки Вальборна, а вскоре выехал на дорогу. К вечеру он нашел своего правителя лежащим у дороги, в жару и без сознания.
Короткого осмотра хватило, чтобы убедиться, что воспаленная рана смертельно опасна. У Тревинера оставалась одна надежда — черные жрецы храма Саламандры, которые, по слухам, могли излечивать такие раны. Он усадил Вальборна на коня — сам потом удивлялся, откуда взялись силы, — и привязал ремнями к седлу. Затем он гнал коней добрую половину ночи, пока не добрался до Оранжевого алтаря. Там он соскочил с кобылы у ворот храма Мороб и что есть сил застучал в чугунные створки.
XIII
Ранним утром, когда солнце еще не коснулось самого высокого из семи куполов храма Мороб, великой Саламандры, богини жизни и смерти, площадь у храма была безлюдна. Спали оранжевые жрецы — исполнители ритуалов храма, жившие в длинном двухэтажном доме на площади, было тихо в небольшом домике черных жрецов, стоящем по ее другую сторону, еще не появились слуги и работники из соседнего поселка, не было больных и паломников, ежедневно толпившихся у храма.
Две женщины в оранжевых накидках яркими пятнами выделялись на пустынной площади. Обе были высоки, стройны и пышногруды, с яркими и броскими чертами лица, с тяжелыми пучками волос, заколотыми перламутровыми гребнями по последней моде Келанги. Среди оранжевых жриц не было некрасивых женщин.
Среди оранжевых жриц не было некрасивых женщин. Каждая из них, в легкой пламенеющей накидке без рукавов, закрепленной на плечах драгоценными заколками, с браслетами в виде саламандры на запястьях, в плетеных сандалиях, завязанных у щиколоток, могла бы остановить взгляд любого мужчины.
Женщины, неразговорчивые и сонные с утра, отдыхали, поставив на мостовую тяжелую корзину с продуктами для завтрака, которую несли из кладовой в кухню.
— Смотри! — Одна из жриц дернула за руку другую. — Это она!
Женщина в черной накидке вышла из дома черных жрецов и направилась через площадь к дверям храма великой богини. Обе жрицы следили за ней немигающими взглядами аспидов до тех пор, пока та не скрылась за углом храма.
Они одновременно взглянули друг на друга.
— Даже не оглянулась, — прошипела одна. — Она и замечать нас не хочет!
— Очень ей это нужно! — поддакнула другая. — Старик души в ней не чает.
— Да, ее никогда не пошлют на кухню. Ученица самого старика, как же! — фыркнула первая. — А ведь с ее ростом она никогда не стала бы даже оранжевой жрицей, если бы не старик. Ее давно выгнали бы или отослали на другой алтарь.
— Говорят, он передал ей все свое умение и всю свою силу, — шепнула вторая жрица, опасливо глядя на угол, за которым скрылась прошедшая мимо женщина.
— Чепуха, сила не передается. Это каждый жрец знает.
— А вдруг передается? Если бы старик со мной занимался столько же, я бы владела магией ничуть не хуже. — Жрица вскинула голову с видом, говорившим, что у нее, конечно, все получилось бы гораздо лучше. — Ока просто окрутила старика, вот и все!
Под стариком имелся в виду Шантор, магистр ордена Саламандры. Он действительно был очень стар. Даже пожилые жрецы помнили его таким же, как и сейчас, — высоким, белым, худым и никогда не улыбающимся.
Первая жрица, лучше разбиравшаяся в магии, отрицательно покачала головой:
— У нее есть своя сила. Ее время не берет. Она и сейчас точно такая же, как десять лет назад, когда появилась здесь. У нас таким был только Авенар, помнишь? Его тоже время не брало.
— Вот он и умер, когда лечил тяжелого больного. — Вторая жрица испуганно покосилась на первую. — Они все так умирают, эти черные жрецы. Нет уж, обойдусь без этой силы!
Первая жрица снисходительно посмотрела на нее:
— Пока она здесь, ты никогда не будешь изображать богиню Мороб на ритуалах. Это раньше великую Саламандру представляли оранжевые жрицы, по жребию. А теперь, с тех пор как ей срезали волосы, кинжал подают только ей.