Какой приятный, воспитанный человек, думал советник, возвращаясь домой. Наутро он доложил Норрену, что Скампада приглашен.
Норрен принял Скампаду в своем рабочем кабинете. Скампада вошел и отвесил поклон по всем правилам дворцового этикета.
Действительно, у него есть воспитание, подумал Норрен. Не какой?нибудь выскочка.
— Добрый день, ваше величество! — приветствовал его Скампада. — Буду счастлив, если окажусь вам полезен.
— Добрый день, — ответил Норрен. Это было признаком расположения правителя — по этикету он мог заговорить сразу о деле. — Мне доложили, что ты составляешь генеалогическое дерево моего рода.
— Да, ваше величество. — Глаза Скампады вспыхнули оживлением.
— Что ж, проверим, далеко ли ты в этом продвинулся. — Норрен не собирался пускать в свою библиотеку невежду. — Ты что?нибудь слышал о Тевилене?
— Как не знать о Тевилене? — Скампада даже смутился. — Реформатор, основатель Келанги, жил около трехсот лет назад, во времена Трех Братьев. От него идет вся последующая родословная.
— Да? — усмехнулся Норрен. — А я думал, Трое Братьев жили во времена Тевилена.
Скампада чуть порозовел, почувствовав свою промашку.
— Ну, это легкий вопрос, — продолжил Норрен. — А кто такой Эмбар?
— Основатель Бетлинка. Гроза уттаков. Жил сто пятьдесят лет назад.
Ваш прямой предок, ведет род от Муарена, старшего сына Тевилена.
— Хорошо. Что ты скажешь о Куррене?
Скампада замялся.
— Ваше величество, и в самом блестящем роду бывают несчастные исключения. Он любыми средствами хотел быть правителем Цитиона и добился этого ценой жизни Компатты, из старшей ветви.
Но он не долго прожил после.
— Я вижу, ты кое?что знаешь. Откуда у тебя эти сведения?
— Из библиотек Келанги и Босхана. Мне недостает сведений о цитионской ветви за последние сто лет.
— Мне передали, что ты назвал меня старшим в роду Кельварна. Ты в этом уверен?
— Я не знаю, ваше величество, жив ли Ромбар, ваш двоюродный брат.
Он — сын бывшего владельца Бетлинка, старшего брата вашего отца.
— Так. Тебе даже это известно… Та история не получила широкой огласки.
— Да, ваше величество. Берсерен не был заинтересован в этом.
Норрен пристально посмотрел на Скампаду.
— Ты, кажется, знаешь об этом больше, чем я. Мне рассказывали, что отец Ромбара сам напросился на спор, в котором потерял свой замок.
— Да, все было так, ваше величество. Он прекрасно стрелял из лука и поспорил с Берсереном на свой замок, что трижды поразит цель, но промахнулся трижды подряд. Однако там были некоторые обстоятельства… мне не хотелось бы их пересказывать.
— Возможно, просьба правителя Цитиона позволит тебе быть более откровенным? — спросил Норрен, заинтригованный словами Скампады.
Скампада прикинул, не продешевит ли он и не подставит ли себя под удар, выдавая опасный секрет. Успех разговора с Норреном обещал ему многое.
— Жена Берсерена, Варда, была магиней ордена Аспида, — напомнил он правителю. — Она вызвала Паландара на спор и с помощью магии заставила промахнуться. Он покончил с собой, когда понял, что был одурачен.
— Вот оно что, — невольно произнес Норрен. Он ненадолго задумался, принимая решение. — В моей библиотеке ты найдешь нужные книги, — сказал наконец он. — Пиши все как есть, не приукрашивая и не привирая. Пусть потомки знают правду.
— Я приложу все усилия, ваше величество, — склонил голову Скампада.
Скампада остался полностью на попечении первого министра, который был привязан к мальчику, очень похожему на свою мать. Первый министр думал упомянуть сына прелестницы в завещании, но у него было трое взрослых сыновей, настырных и жадных до денег, и жена, женщина суровая и властная, которой он был обязан своей карьерой. Услуга могла оказаться слишком опасной для Скампады, и первый министр ограничился тем, что обеспечил его деньгами на первое время. «Я больше ничего не могу для тебя сделать, — сказал он Скампаде.?Надеюсь, когда ты станешь взрослым, то сумеешь позаботиться о себе».
В детстве Скампаду не дразнили и не попрекали происхождением — имя первого министра заставляло присохнуть и самые острые языки, — но умный и наблюдательный мальчик быстро понял двусмысленность своего положения. У него появился жгучий интерес к генеалогии, к истории знатных родов Келады. Он мог целыми днями пропадать в дворцовой библиотеке, с пристрастием изучая жизнь и происхождение чужих предков.
Вычитанного в летописях оказалось достаточно, чтобы Скампада мог чувствовать себя не хуже других. Он был беден по сравнению с законными наследниками знатных родов и понимал, что не может быть таким же беспечным, как они. Еще подростком он пробовал тянуть за веревочки, выступающие из очередного клубка интриг, и сначала изучал, а позднее и предугадывал результаты своего вмешательства. К Двадцати годам он знал цену вовремя брошенному слову или взгляду, точной интонации, чужим тайнам и слабостям, и мог этим пользоваться, как искусный камнерез подобранным по руке резцом. Скампада никогда не выступал ни на чьей стороне, раз и навсегда присягнув на верность маленькой вотчине в лице самого себя, и умело манипулировал чужими интересами и страстями.
Когда Скампада стал взрослым, у него сложилось очень хорошее мнение о себе и своем происхождении. Он считал, что обязан обеспечивать себе существование, достойное сына первого министра и прелестницы, и не жалел на это усилий.
Он считал, что обязан обеспечивать себе существование, достойное сына первого министра и прелестницы, и не жалел на это усилий. В отличие от дворцовых сплетников, готовых впустую болтать о чем угодно, он понял, что информация тоже может быть товаром и стоить денег, и сделал ее источником доходов.
Весной Скампада получил заказ, обещавший немалую выгоду. Он взял у заказчика хороший задаток и выехал в Цитион. Заказчиком был Шиманга, действовавший по поручению Каморры, заказом — сведения о местонахождении магических камней, созданных Тремя Братьями. Скампада не был магом и потому не знал, как сложна поставленная перед ним задача. Он верил в свое умение войти в любые двери и работать с любыми книгами.