В дверях показался румяный господин с лихо закрученными усами на манер гусаров. Сходство с бравыми солдатиками дополняли диковинная шапка — нечто среднее между тюбетейкой и цилиндром — и военная выправка, с которой господин шагнул в комнату. Выправка и шапка никак не вязались с той усыпанной заплатками мешковиной, в которую была облачена внушительная туша незнакомца, и надкусанной булкой, которую держал тот в правой руке.
Быть может, это местный прорицатель? Они, если верить фильмам, все чудаковатые.
— Селена, деточка моя! — Туша, раскинув руки, шагнула ко мне, намереваясь заключить в тесные объятия.
Я оглянулась в поисках путей отступления. Увы! Просторные покои волшебницы Селены оказались чересчур малы для пышного господина — казалось, он заполонил собой всю комнату, отрезав путь к двери и оставив единственный выход — сигануть через окошко. Но за последние дни в моей жизни и так было чересчур много прыжков, падений и полетов. И я, закрыв глаза, сдалась на волю судьбы, протягивающей мне свои огромные ручищи с булкой.
Спокойствие, только спокойствие! Кажется, душить он меня не собирается, хотя пару ребер сломать может запросто. Остается подыграть сумасшедшему, поломать комедию и при первой же возможности спастись бегством.
— Э-э-э… Как поживаете… дядюшка? — выдавила из себя я, когда гость, трижды приложив меня к груди, вдоволь облобызал мои щеки.
— Прекрасно, деточка, прекрасно! Твой отварчик — просто чудо! Подливаю его Гортензии и Лизетте — и у тех на сутки пропадает аппетит. Это так выгодно! Мы уже сэкономили два мешка муки и трех барашков, — похвастался дядюшка и с жадностью оторвал зубами кусок булки. — А Лизи и Зизи стали такие стройняшечки!
Я с сомнением покосилась на остатки булки в его руке:
— А вам не помогает?
— Что не помогает, Селенусечка? — увлеченно работая челюстями, прочавкал дядя.
— Отварчик, — мило улыбнулась я.
— Мне? — удивился дядюшка.
— Ага, — ласково кивнула я. — Я ведь его для вас варила.
— Для меня?!
— Чтобы вы тоже были стройняшечкой, мой ненаглядный дядюшечка! подтвердила я.
— Селенулечка, ты меня не путай! Я тебя просил отварчик для уменьшения чувства голода, а то мы проедаем больше, чем крестьяне успевают выращивать. Ты мне, умничка, сделала отварчик, и теперь я подмешиваю его Лизи, Зизи, слугам и гостям — стол ломится от яств, а есть-то никто не хочет! Пусть только попробует меня кто обвинить, что я нерадушный хозяин!
— А кто же кушает яства, дядюшечка? — чувствуя, как потихоньку закипаю, наивно поинтересовалась я.
Селена, получается, приготовила какую-то волшебную лабуду, чтобы помочь этому толстяку похудеть, а он вместо этого решил изморить голодом своих домочадцев?
— Я да Макунечка, — отправив в рот остатки булки, признался дядюшка. — Макунечка любит мяско, все норовит к себе утащить да в уголке схрумкать.
— Макунечка — это кто? — только и вымолвила я.
— Мой песик-лапушка, — с гордостью ответил толстяк.
— Да, Макунечка, наверное, ест за троих, — скептически заметила я.
— За четверых! — похвастался дядя. — Средняя головушка съедает махом одного барашка.
— Селена! — раздался в коридоре голос Ива, и следом показался он сам. — Я вижу, вы уже познако… поздоровались? — Он сухо кивнул моему собеседнику, и я заметила, как сузились глаза дядюшки.
— Да-да, уже! — поспешно подтвердила я. — Наверное, что-то случилось?
— Да, там Эльвира. — Ив махнул рукой в направлении коридора. — Принесла тебе платье на примерку. А сэра Оскара ждет завтрак в парадном зале.
Сэра Оскара тут же словно ветром смело — лишь было слышно, как сотрясается лестница, прогибаясь под его весом.
— Это кто? — с облегчением выдохнула я, когда Ив прикрыл дверь.
Примерка платья была лишь предлогом, чтобы избавиться от незваного гостя. Впрочем, эти предосторожности были излишними. Когда сэр Оскар услышал про еду, он утратил всякий интерес к своей любимой Селенусечке.
— Твой дядя, — обрадовал меня Ив.
— Кто? — простонала я.
— Твой дядя Оскар. Ты и его не помнишь?
— И что он здесь делает?
— Вероятно, что и всегда. Приехал скушать пару барашков, пощипать служанок, набраться свежих сплетен о тебе и тайно наведаться в лабораторию, чтобы унести оттуда побольше волшебных вещичек.
— Так он еще и вор?
— Мужей родных теть не выбирают, — развел руками Ив.
— Так он мне не родной? — обрадовалась я.
— Но навещает тебя куда чаще, чем родные, — заметил рыцарь.
— А тетя тоже здесь? — с опаской покосилась я на дверь, представляя появление бегемотообразной тетушки и двух ее толстопузых дочурок.
— Розалинда умерла два года назад.
— А Гортензия и Лизетта?
— Твои двоюродные сестры, — пояснил он. — Со стороны матери. Еще есть кузен Микки, если ты его помнишь. Он кузен со стороны твоего отца.
— И этот тюфяк их морит голодом! — возмутилась я.
— Со стороны матери. Еще есть кузен Микки, если ты его помнишь. Он кузен со стороны твоего отца.
— И этот тюфяк их морит голодом! — возмутилась я. — Они что такие же толстые, как он сам?
— Лизи и Зизи? Да самая бедная крестьянка по сравнению с ними — пышка.
— А он еще дает им таблетки для подавления голода, — в конец разозлилась я.