«Трое суток? — подумал Арчи. — Ну и шут с ним. Я на поминках больше выпил, чем за все три года в Крыму. И ничего.»
— Ху! — сказал он в сторону и опрокинул чехольчик под язык. Во рту, а потом и в пищеводе стало остро и огненно. Зажевал помидором — чересчур пряным, как на вкус Арчи. И к колбаске приложился.
Рожнов с довольной физиономией поедал помидор и косился на Арчи.
— Хороши овощи! — вздохнул он и указал на бутылку. — Гоша, ты будешь?
— Неохота, — отозвался Агупов. — Я ж спортсмен… Хватит и полусоточки.
— Ну, как хочешь. Нам больше перепадет. Вот, Карпо с Котом вернутся — точно не откажутся.
Рожнов заткнул бутылку пробкой и сунул ее в ящик под столом. Там подозрительно звякнуло. Гоша проворно убрал закусь в другой ящик и протер столик.
— Значит, так, — начал Рожнов. — Сие есть лаборатория ЗаСС — засекреченной селектуры связи. Сильно засекреченной, почище местных «Рубина» и «Астры». Официально — мы вообще испытываем опытный образец. На деле — здесь подживлена достаточно старая и известная модель шестиканального релейного генератора «Воздушный коридор», запихнутая в реально не существующую морфооболочку в дизайне последнего поколения. Дуля в красивой обертке, так сказать. В силу официальной засекреченности доступ в кунг запрещен даже командующему погранотрядом. Так что изнутри гонять всех к едрёне матрёне.
На деле — здесь подживлена достаточно старая и известная модель шестиканального релейного генератора «Воздушный коридор», запихнутая в реально не существующую морфооболочку в дизайне последнего поколения. Дуля в красивой обертке, так сказать. В силу официальной засекреченности доступ в кунг запрещен даже командующему погранотрядом. Так что изнутри гонять всех к едрёне матрёне. На законном, заметь, основании. Лейтенант наш подчиняется одному капитану-особисту, который на самом деле наш человек. Кому подчиняется капитан — я не знаю, знать не хочу и тебе знать не советую. Кстати, особисту в кунг доступ все равно запрещен. Нам велено делать все, что ты скажешь и научить тебя всему, что необходимо для роли простого погранца-ЗаССовца. С селектурой учиться работать лучше завтра, днем будет учебное разворачивание. Мачту с антеннами поставим, провода раскинем, и все такое. Пока рекомендую потереться около экипажей, поглазеть. А как поедем — садись к Доктору в кабину и снова гляди. Такие, брат, дела.
Арчи сдержанно кивнул и осмотрелся. Релейный, значит генератор. В реально несуществующей оболочке. Втиснули зародыш старенькой селектурки в наспех сбряцанную оболочку видом позаковыристее, и нате: якобы сверхсекретная лаборатория. Ну, ушлый народ в отделе у Коршуновича! Это же надо такую куклу воткнуть сибирякам в погранчасти! И с чистым сердцем заворачивать из кунга пограничное начальство!
«И поделом, — мстительно подумал Арчи о сибиряках. — Развели, понимаешь, секретность, никто ни хрена не знает. Вот пусть теперь и расхлебывают…»
Прикрытие это явно делалось наспех, но по заранее подготовленному сценарию, так что с недельку все должно идти гладко. Трое суток — на марш к волчьим местам, и столько же — на операцию. А дольше это все и не продлится. Ну, а потом — ищи-свищи оператора секретной лаборатории!
— Ладно, — сказал Арчи. — Полезли, что-ли, наружу? Перед маршем-то, поди, все на травке полежать норовят?
— Эт' точно! — подтвердил Рожнов. — Норовят. Ты, прям, прирожденный погранец, проницательный — дальше некуда. Гоша, включай дурилку!
Гоша чем-то щелкнул на продолговатой панели; один из глазков немедленно зарделся эдаким вкрадчивым сигаретным огоньком. И зазвучал в кунге нудный диалог с уклоном в спецдисциплины.
— Мы тут у себя жучка изловили, — шепнул Рожнов Арчи. — Так в нужный момент мы его усыпляем, а когда есть пустое время — кормим его сказками. Пусть местные особисты поломают головы у себя в управе!
Рожнов довольно ухмыльнулся.
«Гм… — насторожился Арчи. — Все-таки с жучком. Как бы это все быстрее не раскрылось. Да в неподходящий (по вреднющему закону подлости) момент.»
Снаружи было жарковато, жарче чем в кунге. Пограничники бродили меж экипажей, курили, собравшись кружками, кое-где почти в открытую пили и злорадно прохаживались по водилам, которым спиртное было заказано. Кто-то орал в микрофон портативной рации: «Борячинского ко мне!»
Приглядевшись, Арчи понял, что на площади собраны в основном экипажи подразделений обеспечения — связистов, хозяйственников, ремонтников, саперов — словом, кого угодно, кроме собственно хранителей сибирских границ. Потом Арчи вспомнил, что Алзамай оцеплен. И стало понятно — кем оцеплен. Внутри города патрули, скорее всего, европейские. Спецназовские. А вот по периметру — точно погранцы. Их ведь в таком невеликом городке и разместить толком негде.
Вскоре к «лаборатории» явились остальные «ЗаССовцы» — бульдог-лейтенант, аморф Карпо и сержант-ротвейлер.
Они тоже моментально «обрадовались» возвращению Арчи, позубоскалили минут пять, тихонечко опрокинули еще по полста грамм, а там и команда «К маршу» подоспела. Сержант немедленно скомандовал построение. Отделение немедленно образовало довольно ровную шеренгу с водилой Куликовым на правом фланге и невысоким питбулем-Гошей на левом. Арчи встал предпоследним, рядом с Гошей, и не ошибся — остальные были выше его.
— Ну, орлы, на крыло! — лейтенант, тоже низенький, но зато мускулистый и подвижный, будто склепанный из пружинок, прошелся перед строем и потянулся к кожаному подсумку, что хлопал его бедру. — Маршевое расписание: лаборатория — старший экипажа я, Рожнов в кабину, Агупов — в кунг. Такелаг — старший экипажа Похил, Пасечный в кабину, Карпов в кунг. Позывные: лаборатория — «Рупор-девять», такелаг — «Рупор-десять». Следуем за командно-штабным «Изюбром», во-он тем, сорок два-двенадцать. Интервал — десять метров. Похил, получи карту.