— Это моя бывшая школа, — ответил он. — Мне захотелось на нее взглянуть.
— И еще на днях я видела тебя у торгового центра.
— Я тоже тебя видел. Как тебя зовут? То есть, если это не секрет.
— Все нормально. Меня зовут Мерри Бринн.
— Твоего отца зовут Кевин?
— Тим, — уточнила она. — Кевин — это мой дядя. А что?
— Да просто… я знал многих Бриннов. Моя мама работала здесь учителем. Она преподавала английский.
— Значит, ты должен войти, — обрадовалась Мерри. — Сюда приходят на танцы многие бывшие ученики. Ты перевелся в другую школу? Ты играл в футбол или что?нибудь в этом роде?
— Нет, для этого я был слишком мал. Я занимался бегом по пересеченной местности.
— Приятель моей сестры именно этим и занимается. А в колледже ты тоже бегаешь по пересеченной местности? То есть я хочу сказать, если ты учишься в колледже.
— Я сейчас не учусь в колледже, — ответил паренек.
— Все равно. Мои родители ходили сюда на танцы, пока мы не перешли в девятый класс и не запретили им это делать. В общем, мама бы сюда не приходила, но папа просто помешан на своей молодости. Я уверена, что тебе тоже обязательно стоит зайти.
— Я одет неподобающим образом. Джинсы, старая куртка. Я всего лишь хотел взглянуть.
— Ты местный?
— Угу, — кивнул мальчик.
— Где ты живешь?
— Э?э… За городом. В Тыквенной лощине.
— Там живут мои дядя Кевин и тетя Кейт! В большом викторианском доме, раскрашенном во все оттенки зеленого. Ты его видел?
Если этот паренек отсюда, или даже если он приехал в гости к родственникам, он должен был слышать о пожаре в этом доме. Прошло уже два года, но жители Риджлайна до сих пор судачили о том, кто же совершил поджог, едва не убив Мэлли и Мерри. Особенной популярностью эта тема пользовалась долгими зимними вечерами. Полиция так и не нашла человека, швырнувшего фейерверки на крышу дома, от чего спустя несколько минут все строение оказалось объято пламенем. Однако Мерри и Мэлли были убеждены, что это дело рук Дэвида Джеллико.
— Это тот самый дом, который горел пару лет назад, — напомнила ему Мерри.
— Я на какое?то время уезжал из этих мест, — оправдываясь, произнес мальчик.
Должно быть, это было довольно продолжительное время.
— А ты знаешь Олдриджей?
Речь шла о супружеской паре, перебравшейся сюда из Миннесоты. Обоим супругам было уже за пятьдесят, и с ними жил сын?инвалид. Двадцатилетний парень вел себя так, будто ему недавно исполнилось десять, но при этом был одним из самых милых обитателей Риджлайна. Его родители переехали сюда, чтобы избавить сына от любопытствующих взглядов жителей большого города и сопутствующего этому психологического давления.
— Я их не знаю, — покачал головой паренек. — Почти не знаю.
— А как насчет мистера и миссис Хайленд? Они очень старые. Они живут как раз напротив…
— Да, я их знаю! — просиял паренек. — А ты?
Единственная встреча Мерри с миссис Хайленд произошла в тот день, когда девочка на велосипеде проехала через угол лужайки перед домом последней. Это сопровождалось истошными воплями пожилой женщины. «У тебя что, совсем нет уважения к чужой собственности?» — вопрошала миссис Хайленд, не принимая к сведению тот факт, что Мерри уворачивалась от едва не зацепившей ее машины.
Девочка тогда очень удивилась. Неужели миссис Хайленд предпочла бы увидеть ее лежащей на дороге, подобно оленю в охотничий сезон? В конце концов она решила, что для миссис Хайленд это действительно было гораздо предпочтительнее испорченного угла лужайки. Подобно ее бабушке и дедушке, Хайленды нянчили свой сад, огород и лужайку, как маленьких детей.
Позже тетя Кейт пояснила, что на самом деле миссис Хайленд не злая. Просто у нее расшатаны нервы, и не стоит принимать это на свой счет. Мерри уже почти забыла об этом эпизоде, происшедшем лет пять назад, если не больше.
— Я знаю их совсем чуть?чуть, — ответила она.
— Они почти никуда не ходят, — сообщил ей юноша. — Но они очень хорошие. Моя мама… преподавала здесь английский язык. Кажется, я это уже тебе говорил?
«Какое это имеет отношение к Хайлендам?» — промелькнуло в голове Мередит. Или он хочет сказать, что приходится им каким?то родственником? Беседа с этим пареньком снабдила ее не ответами на вопросы, а новыми вопросами. Но папа должен был знать его семью. Тим знал всех. Иногда его дочерям казалось, что у него повсюду щупальца с глазами, следящими за каждым их шагом. В этот момент диджей поставил песню, под которую, к смущению дочерей, танцевали в гостиной ее родители — «Лунная река», звучавшую в одном из безумных, но обожаемых Кэмпбелл старых черно?белых фильмов. Диджей заявил, что выбрал эту песню в честь прекрасной луны, заливающей свежевыпавший снег своим ярким светом. Музыка заструилась из расположенных над входом динамиков прямо на площадку, усеянную пустыми банками из?под лимонада и обертками от конфет. Среди мелкого мусора кое?где белели похожие на гробы картонные коробки из?под фаст?фуда.
— Пожалуй, мне пора возвращаться, — произнесла Мередит. — Но диджей прав, ночь сегодня, в самом деле, особенная. И, похоже, немного потеплело. Луна такая яркая, что светло, как днем.
— Выйди на минутку, — попросил ее юноша. — Меня зовут Бен.