На Форуме видели знаменитые ростры, возвышение для ораторов. С него любой свободный человек мог обратиться к согражданам — агитируя ли за собственное избрание на общественную должность, делясь ли просто сплетней. Ростры, украшенные носами захваченных в битвах кораблей, выглядели очень впечатляюще на фоне храма Божественного Юлия. Этот храм был воздвигнут на том самом месте, где кремировали тело Юлия Цезаря.
Посетили и базилики с мраморными фасадами — здания судов. Марго была очень удивлена, увидев, что в них ведут судебные процессы и адвокаты-женщины.
— Да, со времен поздней Республики адвокат-женщина становилась явлением все более распространенным, — объяснил Малькольм. — В Римской Империи предназначение женщины не ограничивалось домом, как это было здесь в более ранние времена или как это есть в других культурах.
Марго это понравилось. А еще ее просто очаровали водяные часы, по которым измерялось время выступления законников в суде. Вода из резервуара капала в чашу, постепенно поднимая вверх плавающий там поплавок. К поплавку был прикреплен стержень, и его поднимающийся вверх кончик приводил в движение стрелку часов. В других водяных часах маленький горн трубил каждый час, приводимый в действие давлением жидкости.
— Подумать только, будильник! — восхищалась Марго. — У римлян уже есть будильник!
Малькольм же только очаровательно улыбался, переворачивая все вверх тормашками во впечатлительной душе своей ученицы.
Они прошли по всему городу вдоль главных акведуков. По дороге Малькольм объяснял ей, как работают общественные фонтаны и как вода по акведукам поступает в общественные бани и частные дома. Он даже нанял лодку и прокатил ее по гигантской большой Клоаке, отводящей воду с болотистых низин города.
Он даже нанял лодку и прокатил ее по гигантской большой Клоаке, отводящей воду с болотистых низин города.
Он сводил ее и на улицу валяльщиков и показал, как в Древнем Риме осуществляли «химчистку». Рабы затаптывали грязную одежду босыми ногами в специальную увлажненную глину. Глина впитывала в себя масляные пятна и другие загрязнения. Когда она высыхала, ее просто выбивали из одежды, и та была уже чистой.
Потом гид показал девушке древнеримское производство стекла, а сразу после этого сводил в студию художника, выкладывающего мозаики. Было у них и посещение речного порта города Рима, и складов этого порта, именуемых Эмпориум.
Сходили они и на городской рынок рабов.
После этой экскурсии ее долго мучили кошмары.
Но она решила ничего не говорить. Если он такое переваривает, то и она должна. Это неизбежные издержки профессии разведчика. А не хочешь — не берись.
И тут, когда настроение у нее упало ниже некуда, начались Гиларии. А заодно наступил день ее семнадцатилетия.
Это оказалось вовсе не тем, что представляла себе Марго. Слово «Гиларии» вызывало в ее воображении образы клоунов, устраивающих уличные представления, или, может быть, публику, одетую в карнавальные костюмы, смеющуюся, танцующую и поющую на улицах города.
Жизнь в Миннесоте не приготовила ее к зрелищу публичных оргий.
— Вот это праздник! — проорал Малькольм ей в ухо, пытаясь перекричать уличный шум. Около миллиона людей пели и хохотали на улицах, танцевали и выпивали море вина.
— Сегодня возродился к жизни их солнечный бог! По-старому это считается Новым годом.
Да, Таймс-сквер никогда не видел таких вечеринок.
Марго со смехом прокричала ему в ответ:
— Сказать тебе секрет?
— Какой?
— Сегодня и у меня день рождения!
— Ого! — Милая и добрая улыбка Малькольма снова нанесла серьезный урон ее душевным бастионам. — Я и представить себе не мог лучшего способа справить твой день рождения! А ты?
Она отрицательно покачала головой, глупо и счастливо улыбаясь. И в тот же момент почувствовала, что счастлива, счастлива как никогда в жизни. И похоже, что Малькольм играл здесь большую роль, чем все эти Гиларии.
Кто-то подсунул бурдюк с вином прямо ко рту девушки и запрокинул его. У нее не оставалось выхода — захлебнуться вином или выпить его. Она выбрала из этих зол меньшее, но все равно чуть не захлебнулась. Малькольм стучал ее по спине и улыбался.
— А в Риме знают, как угощать!
Мимо промчалась девица, хихикая и взвизгивая. За ней гнался неверными шагами средних лет пьяненький мужичок. Марго, чтобы не попасть под ноги, отскочила в темную боковую улочку и чуть не споткнулась о лежащую на земле парочку. Но люди были так заняты друг другом, что не обратили на нее внимания.
— О Боже мой…
Улочка была заселена довольно плотно, десятками парочек. Среди них не было стоящих. Хотя нет, вон та пара вроде бы и стояла…
Марго поспешно ретировалась, не зная, куда деть глаза от смущения. А Малькольм только поднял брови в удивлении:
— Что стряслось? Ты что, удивлена?
— А ты? — парировала Марго. Она никак не могла разобраться, что смущает и беспокоит ее больше — то, что она видела, или те странные, дразнящие ощущения, которые она почувствовала в своем теле. «О нет, Марго. Возьми себя в руки. От этого всегда будет только хуже. Вот почему то пресвитерианское богослужение, на которое каждое воскресенье ходили Смиты, всегда…» Совсем неожиданно для самой себя она захихикала.