Лаврик в хорошем темпе прижал хозяйку, так, чтобы не повредить хрупкому созданию, но и полностью воспрепятствовать таковому издавать звуки. Мазур с тем же отработанным проворством пронесся мимо них и моментально осмотрел все три комнаты.
Нигде не обнаружилось посторонних индивидуумов. Обширная спальня, выдержанная в розовых тонах, была надлежащим образом подготовлена для приема на высшем уровне: угол кружевного одеяла призывно откинут невесомым треугольником, на столике у изголовья шампанское в ведерочке со льдом, ваза с фруктами, конфеты и прочая дребедень.
Цинично ухмыльнувшись, Мазур вышел из уютного гнездышка, которому сегодня предстояло пустовать. Посторонился — Лаврик, как истинный рыцарь, внес туда на руках бесчувственную хозяйку, которую успел уже попотчевать какой?то химией. Уложил ее на постель, галантно одернул синий халатик, чуточку прикрыв стройные ноги, отступил на шаг, полюбовался делом рук своих, кивнул:
— Полная и законченная икебана.
Девица безмятежно дрыхла: цвет лица нормальный, дыхание в норме, никаких признаков плохой переносимости препарата, а также побочных явлений. За эту сторону дела можно было не беспокоиться.
Из любопытства Мазур шагнул назад в спальню, присмотрелся. Белая, молоденькая, классический набор прелестей: ноги от ушей, аппетитные грудки, фигурка гитарных очертаний и все такое прочее. Мечта и идеал стареющего ловеласа, ничего интересного.
— Ну, не педераст, по крайней мере, — хмыкнул Лаврик за спиной. — Выдвигаемся, время…
Они вышли в прихожую, расположились у высокой двери. Не было особого азарта и воодушевления — работа, если честно, предстояла не особенно и сложная. Хотя нетерпение, конечно, присутствовало: все могло сорваться, пойти наперекосяк, в таких делах возможен целый набор самых невероятных случайностей…
А потому они испытали нешуточное облегчение, когда мелодично мяукнул звонок: короткий?длинный?короткий. Условный сигнал, о котором их и предупреждали. Пупсик явился к своей цыпочке. Теоретически рассуждая, там, на лестничной площадке, могли вместо старого потаскуна оказаться несколько хмурых ребятишек с автоматами наголо, но это уже детали…
Распахнув дверь энергичным пинком, Лаврик ухватил за галстук позднего гостя и головой вперед наладил его мимо себя в глубь квартиры. Мазур молниеносно отпрянул на площадку. Там стояла тишина и не было ни души. Успокоенный, он вернулся в квартиру, заглянул в большую гостиную.
Лаврик как раз, ухватив президента за шиворот и согнув в три погибели, коленом придал должное ускорение — и мистер Лайнус Аристид, ученый профессор и почетный доктор зарубежных университетов, враскорячку улетел в угол, где и остался валяться в унизительной позе.
Мазур взирал на все это с философским равнодушием. Подобное обращение с сановными особами для него не было чем?то новым. Он прекрасно помнил, как лет несколько назад Лаврик могучим пинком под зад забрасывал в угол не то что президента крохотного острова, а взаправдашнего африканского короля (правда, захудалого). И ничего, обошлось, никто не посылал потом дипломатических нот. Сам Мазур в это время прикладом автоматической винтовки увещевал королевских министров, в том числе и тамошнего фельдмаршала. Так что дело знакомое…
Президент Аристид скорчился в углу, взирая на них с неподдельным ужасом и нешуточным удивлением: как и подобает человеку, отправившемуся провести приятную ночь с доступной красоточкой, а вместо этого напоровшегося в любовном гнездышке на бесцеремонных субъектов, с ходу взявшихся его кантовать без всякого уважения к занимаемой должности.
Мазур разглядывал его с любопытством. Президент, в общем, как две капли воды походил на свои многочисленные портреты. В нормальном своем состоянии, не будучи смертельно испуган, он должен выглядеть импозантно и авторитетно: пожилой негр с интеллигентным лицом, благородной проседью и аккуратно подстриженной бородкой, в белоснежной тройке, при светло?синем галстуке и лимонно?желтой орхидее в петлице.
Лаврик принес из прихожей оброненный президентом во время его энергичной транспортировки букет цветов, вложил в руку оцепеневшему от ужаса лидеру нации, отступил на шаг и склонил голову к плечу.
— По?моему, неплохо, — сказал он светским тоном. — Он прекрасно гармонирует с обоями, а букет удачно довершает композицию… Как по?вашему?
— Вы совершенно правы, мой друг, — сказал Мазур. — Я, конечно, не эстет, но данная композиция и в самом деле не лишена определенного изящества… Между прочим, я где?то уже видел эту рожу. Право же, видел…
Лаврик присмотрелся, изобразил на лице усиленную работу мысли. Хлопнул себя по лбу:
— Ну как же! Провалиться мне на этом месте, если это не здешний президент!
— Быть не может!
— Честное слово, мой друг, — сказал Лаврик. — У них тут, да будет вам известно, и президент имеется, как у больших… Мало того, не просто президент, а одержимый манией реформаторства и национализации…
Президент, судя по его лицу, все еще пытался себе внушить что спит и видит дурной сон — но, похоже, в это уже не верил. Мазур не испытывал к нему ни малейшей жалости, одно раздражение. Он давно уже вышел из того возраста, когда крушение иллюзий причиняет душевные неудобства, но все равно, разочарование было нешуточное: перед ними был субъект, вознамерившийся под прикрытием пышных словес о благе народном хапнуть изрядное количество долларов — и приходилось его старательно спасать от неприятностей, оберегать от невзгод… По крайней мере, следовало, воспользовавшись моментом, получить хотя бы моральное удовлетворение: в полученных ими приказах никак не уточнялось, что спасаемый президент должен находиться в наилучшем расположении духа…