Пленник выругался — с неподдельным чувством и экспрессией, негромко и скупо.
— Это в мой адрес? — полюбопытствовал Мазур.
— Черт его знает. Тут на весь белый свет будешь зол…
— Ну ладно, Мистер Никто, — сказал Мазур. — Пока что ты себя ведешь, как человек полностью вменяемый. Давай и дальше в том же стиле? Я ничего тебе не буду говорить — какие тут, к дьяволу, долгие увертюры… Просто?напросто прикажи им выбросить в иллюминаторы стволы. Потом я уберусь, а вы останетесь. Не переживай, тут полно виски и доступных девок… Ну?
Он покрепче вдавил дуло любимой пушки Грязного Гарри в ухо пленного. Второй, как и замышлялось, пока что не пришел в сознание.
— Ну? — требовательно спросил Мазур. — Уговаривать не буду. Ты в случае чего будешь самым первым, вот и все…
— Ох, парень…
— Повторяй за мной во всю глотку, — сказал Мазур. — Отсоединить магазины, сначала выбросить их, потом автоматы. Пистолеты следом, по той же методике. Я видел, у них пушки под полой…
Не прошло и пяти секунд, как Мистер Никто повторил все вышесказанное — во весь голос, тоном, который показывал, что жизнь ему, в общем, дороже, чем гнев жалкого хозяина. И прибавил уже от себя:
— Шевелитесь, олухи! У меня пушка возле башки!
Из иллюминатора «Альбатроса» вылетел короткий и плоский автоматный магазин, а следом и сама трещотка. После некоторой паузы за ней последовал короткоствольный револьвер. Затем из рубки второго кораблика выбросили второй автомат и никелированный пистолет.
После некоторой паузы за ней последовал короткоствольный револьвер. Затем из рубки второго кораблика выбросили второй автомат и никелированный пистолет.
— Теперь пусть сами вылезают, — распорядился Мазур.
Мистер Никто добросовестно озвучил команду, и оба гангстера («А кто же это еще? Мирные брокеры с Уолл?Стрит или учителя воскресной школы?!» — подумал Мазур) спустились по трапам, озираясь со вполне понятным в данной ситуации унынием.
Следом пытались было выскочить освобожденные пленники, но тут уж сам Мазур рявкнул во всю ивановскую:
— Сидеть на кораблях, пока я не разрешу вылезти!
И для пущего эффекта, на миг отведя дуло от уха пленника, нажал на спуск. В рубке «Альбатроса» звонко разлетелось остекление. Народ моментально исчез с палубы и, надо полагать, затаился.
Дружелюбно улыбаясь обоим верзилам, стоявшим с предусмотрительно поднятыми руками, Мазур приказал:
— Раздевайтесь, ребятки, в темпе! Трусы можете оставить, я фильмы не снимаю, и меня длина ваших причиндалов не интересует… Кому говорю, мать вашу?!
Вскоре оба стояли в надлежащем виде, зло таращась исподлобья, грозно сопя и, судя по мечтательно?яростным взорам, во всех подробностях представляя, что они утворят, если Мазур все же попадется к ним в руки. Глупо было бы на них за это сердиться — тут любой на их месте озлится…
Мистера Никто не было необходимости заставлять исполнять стриптиз — Мазур и так знал, что оружия при нем нет. Ну, пока вроде бы все идет гладко, противник разбит наголову и сопротивления оказывать не способен, самое время во всех деталях представить себе отход — и выполнить намеченное.
И все же…
В подсознании у него засела какая?то заноза — словно он что?то не взял в расчет, пропустил, не учел. И Мазур никак не мог эту занозу вычислить.
Под занавесом зашевелился четвертый, встал, опираясь на руки, будто ожившая картинка из учебника зоологии: обезьяноподобный предок человека, решивший наконец перейти к вертикальному хождению на задних конечностях. Наблюдая за ним краем глаза, Мазур не препятствовал — и уж тем более его не трогала яростная ругань. За человеком в таком положении следует великодушно признать право материться вдоволь, будем великоблагородны, как победителю и положено…
— Ну, топай сюда, к остальным, — сказал Мазур, сделав приглашающее движение здоровенным револьвером. — Здесь без тебя картина незавершенная… Живо, не серди папочку, а то папочка как засветит промеж глаз из приличного калибра…
Бормоча ругательства, четвертый, пошатываясь, все же добросовестно встал в шеренгу — ситуация комментариев не требовала и была ясна, как день.
Мистер Никто сказал так убедительно, как только мог:
— Дикки, парень, ты, может, и не поверишь, но я готов все забыть. Чем хочешь клянусь, если полетишь с нами на Сент?Каррадин, все договоры остаются в силе… Я на тебя даже не буду сердиться. Мне, конечно, чертовски обидно, сам понимаешь, но ради дела я уж как?нибудь перетерплю… Честно. Даже про деньги можем поговорить…
Мазур фыркнул:
— Ты же сам говорил, что хозяин на меня денег не ассигновал.
— Я свои имею в виду, свои собственные. У нас есть с собой тысяч пять. Забирай. Давай серьезно…
Лицо у него было исполнено яростной надежды на чудо. Судя по некоторым впечатлениям, он, свободно может оказаться, и не врал, всерьез собирался все простить. Должно быть, неведомый хозяин был человеком суровым и безжалостным, и судьба Мистера Никто ждала незавидная. Но Мазур не собирался по этому поводу лить слезы.
— Не подходит, — сообщил он кратко. — А теперь, ребятки, немного потрудимся. Вы, может быть, не подзабыли или вообще не знали из?за пробелов в образовании, но именно труд из обезьяны человека сделал.