Их разделяло всего?то метров пять, не больше, и Мазур, нацепив одну из самых своих обаятельных улыбок, поинтересовался:
— Вам, случаем, матросы не нужны, мисс?
Не снимая темных очков и не меняя позы, она лениво откликнулась на том же английском:
— Вроде бы нет…
— Ваше счастье, мисс, — проникновенно сказал Мазур. — А то бы мы вам наработали, два разгильдяя…
Судя по всему, этот старый анекдот был ей решительно не известен — когда до нее дошло, она расхохоталась громко и искренне, даже очки сняла. Глаза оказались серые, вроде бы не исполненные особой непорочности, хотя с женщинами никогда ни в чем нельзя быть уверенным.
— Вы не к нам? — спросила она, кивнув в сторону надстройки, где в ближайшем иллюминаторе маячила чья?то физиономия с бакенбардами. — Тут столько народу толчется, что я, простите, и не упомню всех…
В ее английском Мазур пока что не усмотрел и следа американских наслоений — скорее уж откуда?то из Европы…
— Да нет, к сожалению, — сказал он честно.
— Просто проходили мимо, два безработных моряка, увидели великолепное судно и очаровательную хозяйку…
— Я не хозяйка, я здесь в гостях.
— Это вас не делает менее очаровательной,- сказал Мазур светски.
— А вы, часом, ребята, не жиголо? — деловито осведомилась сероглазая. — Если да, валите подальше, я терпеть не могу таких.
Судя по первым впечатлениям, Мазуру она вовсе не показалась девочкой по вызову, пусть и дорогой — была в ней некая спокойная уверенность человека, пользующегося всей этой роскошью по праву, непринужденно и естественно. Тип с бакенбардами по?прежнему маячил в иллюминаторе.
— Бедняка всякий может обидеть, особенно дама с такой вот яхты, — грустно сказал Мазур. — Не буду вам давать страшных клятв мисс, но мы, право же, никакие не жиголо. Мы и в самом деле безработные моряки, искатели удачи, голодные, но романтичные.
— Не похожи вы на голодных ребят, — сказала блондинка с ухмылочкой, но вполне дружелюбно.
— Ну, я чисто фигурально, — сказал Мазур. — Ради поддержания образа. Но романтичные, это точно. Вас еще не угнетает эта бьющая в глаза роскошь? Может быть, вы согласились бы выпить пару коктейлей и потанцевать в каком?нибудь обыкновенном кабачке? Для самых обычных людей? Честное слово, платить буду я.
— Вы же безработный.
— Но не совсем уж нищий пока что, слава богу.
— Ага, — сказала блондинка, откровенно разглядывая его с неопытным выражением лица. — И я вас, конечно, поразила в самое сердце?
— Вы на меня произвели неизгладимое впечатление, — сказал Мазур с поклонам.
Лаврик легонько ткнул его в бок, проделав это незаметно. Мазур понял причину: справа, неизвестно откуда взявшись, обнаружился широкоплечий субъект в легком костюме, оперся на сверкающие перила метрах в десяти от Мазура и с напускным равнодушием уставился куда?то в пространство. Однако, что любопытно, его светло?серый пиджак топырился на левом боку именно так, как его способна была оттопырить немаленькая пистолетная кобура.
Спокойный такой, невозмутимый субъект в темных очках, на человека опытного производивший должное впечатление. Мазур подумал, что пора уносить отсюда ноги под благовидным предлогом. Хозяин яхты может оказаться вовсе не относительно честным олигархом, а каким?нибудь наркобароном, из пессимизма содержащим на судне полдюжины таких вот мальчиков с пушками под полой и крайне нервно реагирующим на нештатные ситуации, когда некие наглые субъекты начинают заигрывать с очаровательными пассажирками…
— Неизгладимое впечатление, — повторил Мазур грустно. — Но я не вчера родился и прекрасно понимаю, насколько глубока разделяющая нас пропасть классовых и социальных различий, а по сему позвольте откланяться…
Он вежливо поклонился и зашагал прочь в сопровождении Лаврика, чуточку подражая походке чаплинского бродяги.
— Эй! — окликнула блондинка.
Мазур обернулся, не останавливаясь.
— В восемь вечера, в «Ацтекской принцессе»!
Молча поклонившись, Мазур пошел дальше.
— Эй, парни!
На сей раз голос был мужской. Кто?то догонял их, откровенно топоча. Мазур выжидательно остановился. К ним вприпрыжку приближался тот тип с бакенбардами, что таращился из иллюминатора. Вот уж кто никак не походил на миллионера (равно как и наркобарона). Было в нем, с первого взгляда видно, нечто неуловимо плебейское: субъект лет сорока в шортах и пестрой гавайской рубашечке, с тщательно уложенными волосами, определенно поблескивавшими от чего?то вроде бриолина, и густыми, длиннющими бакенбардами, косо подстриженными, достигавшими нижней челюсти.
— Ну? — выжидательно произнес Мазур, готовый к любым сюрпризам.
— Ну? — выжидательно произнес Мазур, готовый к любым сюрпризам. Особой светскости он на сей раз не проявлял: типчик был, точно, не лишен вульгарности, этакой дешевой суетливости. В портовых кабачках такие, случается, предлагают то порошочек, то девочку, вообще все что угодно, вплоть до партии устаревших магазинных винтовок или совершенно точной карты с верным кладом. Правда, неясно еще, как оно сочетается со столь роскошной яхтой…
— Парни, вы в самом деле моряки? Ищете работу? Или просто чесали языки перед девчонкой?