Она опасливо оглянулась, ускорила шаг:
— Они за нами не погонятся?
— Не думаю, — сказал Мазур. — С них хватит… А почему ты так странно себя вела?
— Ты о чем?
— Для законопослушной американской девочки было бы наиболее естественным в такой вот ситуации орать, как корабельная сирена, призывая полицию… А ты и не пискнула. Настолько испугалась?
— Понимаешь ли… Я не знала, стоило ли звать полицию.
Мазур приостановился, глянул на нее с любопытством:
— То есть?
— Черт тебя знает, Дик.
Настолько испугалась?
— Понимаешь ли… Я не знала, стоило ли звать полицию.
Мазур приостановился, глянул на нее с любопытством:
— То есть?
— Черт тебя знает, Дик. Вдруг бы я тебе навредила?
— Ого! — сказал Мазур. — Интересное заявленьице. Милая, я полиции ничуть не боюсь, документы в порядке и никаких хвостов за мной нет. Совершенно нечего опасаться.
— А как это совмещается со всеми странностями вокруг тебя? Этот тип, потом эти четверо… Я, конечно, не специалист, но они, по?моему, на обычных хулиганов не похожи…
— Умная девочка. И наблюдательная.
— Что тогда?
У Мазура мелькнула великолепная идея. Никто ему, конечно, не давал санкции на подобные хохмы, но и не запрещал…
— Тьфу ты, — сказал он совершенно естественным тоном. — Мне только сейчас пришло в голову… Вот оно что… А ведь чертовски похоже…
— Ты о чем?
— Довелось мне сидеть в тюряге… — сказал Мазур.
— Тебе?!
— А что тут необычного? — пожал плечами Мазур. — Три года сидел, у нас в Австралии.
— За что?
— Ловил девушек в темных закоулках. Насиловал, грабил и перерезал глотки. После девятой повязали.
— Да ну тебя! Думаешь, я поверю?
— Проницательная девочка, — сказал Мазур.
— Просто немного знаю жизнь. Дали бы тебе три года за такие вещи… Тут пожизненным пахнет…
— От тебя ничего не скроешь, — сказал Мазур. — Ладно. Порезал одного парня в кабаке. У него тоже был нож, и он сам нарывался — в портовых кабаках такое случается сплошь и рядом, знаешь ли. Но мне повезло больше. Вот и сидел три года. Так вот, там были парни гораздо похуже меня. И они меня потом хотели взять на работу… Смекаешь? Работа была очень уж поганая и рискованная, за такую как раз можно словить пожизненное. А у меня есть свои правила. Не тянет что?то делать нарушение закона профессией. Ну, послал их подальше и смылся. Вот и вполне может оказаться, что они меня и тут отыскали…
— Кошмар какой. Нужно, по?моему, обратиться в полицию. Если ты и правда ни в чем таком не замешан…
— Легко сказать, — хмыкнул Мазур. — А в чем их обвинить, и где улики? Сама посуди… Ладно, рано или поздно отвяжутся. На мне, в конце концов, свет клином не сошелся.
Какое?то время она молча шагала рядом с ним. Искоса поглядывая на спутницу, Мазур втихомолку веселился. Задумка была неплохая: если она все же не имеет никакого отношения к этому придурку в белом, должна чувствовать себя не лучшим образом: нежданно?негаданно оказалось, что связалась с чертовски мутным парнем, вокруг которого кружится непонятная суета с криминальным оттенком. Если и дальше будет поддерживать отношения как ни в чем не бывало, значит, имеет к тому самые серьезные поводы… или просто бесшабашная. Черт, ну не Штирлиц я, сказал себе Мазур с нешуточным сожалением. Тот бы моментально установил истину, а мне вот не докопаться…
— Надо же, какой ты, оказывается, романтичный…
— Вздор.
— Нет, правда. В тюрьме сидел, по морям плавал, чуть не зарезал кого?то… До сих пор все мои знакомые были жутко добропорядочными и респектабельными.
Мазур подумал: то ли благонравная девочка, по контрасту с прежней размеренной жизнью возжелавшая пощекотать нервы сомнительной экзотикой, то ли поставлена в условия, когда просто нельзя отлипнуть от мистера Дикинсона. Нахамить ей, что ли?
— Вот уж кем меня не назовешь, так это респектабельным, — сказал он, не раздумывая. — Два месяца как из?за решетки. Все бы ничего, но без женщин тяжеловато.
..
Она фыркнула:
— Ходят слухи, вы там какой?то выход находите…
Мазур остановился, повернул ее к себе, аккуратно прислонил к теплому шершавому стволу вольно произраставшей пальмы, придвинулся вплотную и осведомился на ухо:
— Подробностей хочешь?
Она закрыла глаза и какое?то время смирнехонько пребывала в его объятиях, отвечая на поцелуи и позволяя вольничать руками, вырываться начала гораздо позже, возмущенно шепча:
— Ну не здесь же!
— А как насчет романтики? — поинтересовался Мазур, немного умеряя натиск.
— Это уже не романтика… Поехали домой.
— А дома что?
— Все, — пообещала она, проворно приводя платье в порядок.
Такси поймали на том же месте и добрались до «Ниагары» без всяких приключений. В кухне свет не горел, не похоже было, что мистер Джейкобс собирается просыпаться. Когда они поднимались по темной лестнице, Мазуру пришло в голову, что в ее комнате все еще может шуровать Лаврик, и он проворно потянул девушку к своей двери, тут же сообразив, что паникует зря — Лаврик не из тех, кого можно приловить врасплох. Она, впрочем, не противилась, вошла сама, остановилась возле постели и тихонько предупредила:
— Только без тюремных штучек, ладно?
— Ну, с этим мы сейчас определимся, — сказал Мазур ей на ухо, в два счета освободив от платья. — Договоримся, что считать тюремными штучками, а что, собственно, нет…