Здесь сырье, если можно так выразиться,
подвергается действию высокой температуры и вступает в
химическую реакцию с различными веществами, благодаря чему
получается, извините за выражение, жидкая, студенистая,
клееобразная масса, обладающая свойством моментально застывать
при соприкосновении с воздухом. Эта масса поступает из котла по
трубкам и выдавливается, извините за выражение, при помощи
компрессоров сквозь микроскопические отверстия, имеющиеся на
концах трубок. Выходя из микроскопических отверстий, масса, так
сказать, застывает и превращается в тысячи тонких нитей,
которые поступают в ткацкие станки, расположенные вокруг котла.
Как вы можете проследить сами, нити превращаются в ткацком
станке в материю, которая выходит из станка непрерывной, если
можно так выразиться, полосой, после чего попадает под штамп.
Здесь материя, как вы видите, раскраивается на куски, которые
склеиваются между собой особым составом и превращаются в
готовые, так сказать, рубашки. На остальных штампах, которые вы
видите вокруг, также изготовляется нижнее, извините за
выражение, белье разных размеров.
Осмотрев весь производственный процесс — от изготовления
нити до упаковки готовых рубашек в коробки, наши
путешественники поднялись на второй этаж и увидели, что здесь
точно таким же образом изготовлялись различные куртки, пиджаки,
пальто и жакеты. Разница была лишь в том, что здесь нити,
прежде чем попасть в ткацкий станок, проходили процесс окраски,
то есть непрерывно протягивались через сосуды с окрашивающими
растворами. Карасик объяснил, что хотя нити и делались из
одного и того же сырья, но материи получались разные. Это
зависело как от метода химической обработки нити, так и от
устройства ткацких станков, которые могли изготовлять не только
тканые материи, но и трикотажные, то есть вязаные, крученые и
плетеные, а также валяльно-войлочные, вроде фетровых и
велюровых, и комбинированные, какими являются, например,
вязально-тканые, войлочно-крученые или валяльно-плетеные.
Поднявшись еще этажом выше, путешественники увидели, что там
изготовлялись брюки разных фасонов и размеров. Четвертый, пятый
и шестой этажи были заняты производством различных платьев,
юбок, блузок, кофточек. Здесь поступающие из ткацких станков
ткани протискивались между так называемыми печатными валиками,
благодаря чему на них появлялись разные клеточки, крапинки,
полосочки, цветочки и вообще всевозможные рисунки. На седьмом
этаже изготовлялись гетры, чулки, носки, галстуки, бантики,
ленточки, шнурки, пояса и тому подобная мелочь и носовые
платки, на восьмом — всевозможные головные уборы, а на девятом
— обувь. Здесь были в ходу валяльные, фетровые, а также
толстонитяные, многослойные и прессованные ткани, из которых в
Солнечном городе любили делать ботинки.
Здесь были в ходу валяльные, фетровые, а также
толстонитяные, многослойные и прессованные ткани, из которых в
Солнечном городе любили делать ботинки.
На всех девяти этажах наши путешественники не встретили ни
одного коротышки, кроме Карасика, так как все процессы, вплоть
до упаковки готовой продукции, выполнялись машинами. Зато на
десятом этаже все оказалось наоборот, то есть машин совсем не
было, а малышей и малышек было множество. Одни из них стояли за
мольбертами и что-то рисовали, другие сидели за столами и
что-то чертили, третьи что-то шили из разных материй. Вокруг во
множестве стояли манекены, то есть большие, в настоящий
коротышечий рост, куклы, на которых производили примерку
готовых платьев.
— А здесь у нас, извините за выражение, художественный
отдел, — сказал Карасик, появляясь со своими спутниками на
десятом этаже.
К нему сейчас же подскочила малышка в изящном сером халатике
и сердито заговорила:
— Что это значит — «извините за выражение»? За что тут
тебе понадобилось извиняться? Художественный отдел — это
художественный отдел, и извиняться тут не за что.
— Ну, художественный отдел ведь происходит, так сказать, от
слова «худо», — ответил Карасик.
— И совсем не от слова «худо», а от слова «художник»!
— Ну извини, Иголочка, я не знал. Вот я к тебе экскурсантов
привел.
— Привел — и прекрасно! — сказала Иголочка. — Можешь
теперь отойти в сторону и не мешать, я сама объясню все… Так
вот, — обратилась она к экскурсантам. — Что является нашим
бичом?.. Нашим бичом является не что иное, как мода. Вы уже
сами, наверно, заметили, что никто не хочет ходить все время в
одном и том же платье, а норовит каждый раз надевать на себя
что-нибудь новое, оригинальное. Платья носят то длинные, то
короткие, то узкие, то широкие, то со складками, то с
оборочками, то в клеточку, то в полосочку, то с горошинами, то
с зигзагами, то с ягодками, то с цветочками… Словом, чего
только не выдумают! Даже на цвет бывает мода. То все ходят в
зеленом, то вдруг сразу почему-то в коричневом. Не успеете вы
надеть новый костюм, как вам говорят, что он уже вышел из моды,
и вам приходится сломя голову бежать за новым.
Это утверждение очень насмешило инженера Клепку, и он громко
фыркнул.
— Я попросила бы вас не фыркать, когда я объясняю, —
строго сказала Иголочка. — Вы не лошадь и находитесь не в
конюшне. Вот когда пойдете в конюшню, тогда и фыркать будете.
Замечание насчет конюшни насмешило, в свою очередь.
Пестренького, и он еле удержался от смеха. Иголочка строго
взглянула на него и сказала:
— Так вот… Прошу всех подойти ближе. Здесь перед вами
художники, которые создают рисунки для новых тканей и новые
фасоны одежды.