Глава девятнадцатая
ПОДВИГ ДВЕНАДЦАТЫЙ: ЯБЛОКИ ГЕСПЕРИД
— Ну, это прямо какая-то загородная увеселительная прогулка получается, а не великие подвиги! — недовольно бормотал Софоклюс на обратном пути в Тиринф.
— А ты чего бы хотел? — удивился Геракл.
— Не знаю, — честно ответил историк, — но уж слишком всё у тебя выходит гладко.
— Не знаю, — честно ответил историк, — но уж слишком всё у тебя выходит гладко. И, главное, нигде не нужно прикладывать особых усилий, рисковать жизнью, подрывать здоровье.
— Но ведь я сын самого эгидодержавного Зевса! — возмутился герой. — Сын владыки Олимпа, не кто-нибудь! Потому всё так просто у меня и выходит. Ведь отец ни за что не позволит кому бы то ни было в Греции причинить мне вред!
«Не очень достойные высказывания, — подумал хронист, — но для потомков, пожалуй, их опустим».
— Что-то давно я не брался за мой эпос.
— Ты хотел сказать за МОЙ эпос? — ревниво уточнил Геракл.
— Ну-да, ну-да… Знаешь, меня только что посетило вдохновение. Попробую-ка я описать твой одиннадцатый подвиг.
Сын Зевса благосклонно кивнул, слегка сбрасывая скорость дребезжащей колесницы.
Закусив нижнюю губу, Софоклюс извлек из заплечной сумки свежую восковую дощечку. Проверил остроту деревянной палочки и приступил…
Долго искал Геракл ужасного Цербера в жутком подземном царстве Аида.
Наконец нашел он его на берегу реки Ахеронт. Чудовищен был Цербер о трех головах, с ожерельем из извивающихся змей на шее и со смертоносным хвостом, оканчивающимся головой дракона.
Понял Геракл, что битвы с чудовищем не избежать.
— Песик, песик, песик… — попытался подманить к себе Цербера могучий герой, пряча за спиной огромную дубину. — Хороший песик, цуца, иди-ка сюда, у дяди Геракла для тебя кое-что есть очень вкусненькое…
Услышав про «вкусненькое», Цербер, уже приготовившийся откусить наглому герою голову, алчно повел своими тремя носами, потерял бдительность и получил отличной крепкой дубиной по своей средней, самой умной голове.
Однако недооценил сын Зевса жуткое создание.
Драконья голова пса, что висела на его гибком хвосте, с радостным визгом вцепилась в правую ягодицу героя…
— Всё, на сегодня вполне достаточно! — гаркнул Геракл, отбирая у историка дощечку. — Потом как-нибудь закончишь…
— А ну верни!
— А если не верну, то что тогда?
Возразить Софоклюсу было решительно нечего.
* * *
— Дружище Копрей, ты куда-то собрался? — воскликнул сын Зевса, притормозив колесницу. — Что ты такой сегодня хмурый?
Посланец и впрямь был не очень весел. Одет в грубый походный хитон, за спиной внушительный узелок с вещами, на поясе огромный, не менее внушительный разбойничий тесак.
— Я уволился со службы у Эврисфея!
— Как так?
— А вот взял и уволился! Хватит с меня этих его изощренных издевательств.
— А как же двенадцатое задание? — испугался Софоклюс за судьбу своего героического эпоса.
— В память о нашей дружбе… правда, вы меня несколько раз били…
Копрей многозначительно покосился на Геракла.
— Исключительно в профилактических целях, — серьезно кивнул могучий герой. — Признай, дружище, что это пошло тебе только на пользу. Ведь теперь каждому, да, каждому греку ты можешь с гордостью рассказывать о том, что получил пару раз в лоб от самого великого сына Зевса Геракла. Представляешь, какая тебя ждет слава? А какие возможности открываются перед тобой в Аттике? Именитые цари почтут за честь принимать тебя в своих дворцах, где на чудесных празднествах ты, Копрей, будешь с улыбкой рассказывать, какое было счастье, когда огромный кулак великого героя Греции впечатывался в твой лоб.
В этот самый широкий лоб. Какие мысли были у тебя в тот момент, как пели птицы и пахли придорожные незабудки. Эта живая картина…
— Издеваешься?! — взвизгнул Копрей, перебивая поток героического бреда. — Знаешь, я начинаю сильно разочаровываться в своем опрометчивом решении сообщить тебе двенадцатое задание. Ведь я уже не посланец Эврисфея и волен поступать так, как мне вздумается.
— Что ж, извини, друг, — проговорил Геракл, повергнув Софоклюса в состояние небольшого нервного стресса, ибо извиняющийся сын Зевса… это было что-то новенькое.
— Итак, твой двенадцатый подвиг. — Копрей прикрыл глаза, вспоминая суть последнего задания Эврисфея. — Ты должен отправиться к великому атланту Атласу, который держит на плечах небесный свод, и принести из его садов, где работают его сестры Геспериды, три золотых яблока!
— Именно три? — уточнил для истории Софоклюс.
— Да, три и ни яблоком меньше! — подтвердил Копрей. — Эти чудесные плоды растут на золотых деревьях, выращенных богиней земли Геей в подарок богине Гере в день ее свадьбы с Зевсом.
— Давно это было… — задумчиво заметил Геракл.
— Но главная проблема состоит в том, — продолжал бывший посланец, — чтобы найти тайный путь в сады Гесперид, о котором ведает один лишь вещий морской старец Нерей.
— Найти дедка плевое дело! — усмехнулся сын Зевса.
— Тебе всё плевое дело, — огрызнулся Копрей, — но ни хрена он тебе просто так не скажет. Вредный, зараза, словно подвыпивший фавн.
— Ну, для таких случаев у меня есть одно верное средство, — похвастался могучий герой, — и это средство еще ни разу, слава Зевсу, меня не подводило.