И греки глубоко задумались.
— Мне бы ваши проблемы, — завистливо вздохнул золотой баран, кутаясь в старый грубый хитон.
— Сатир побери! — через пять минут выругался Копрей. — А я-то чего тут с вами стою как дурак и думаю? Это ведь не мои проблемы. Сами с этим хряком разбирайтесь, а я возвращаюсь в Микены досыпать.
— Погоди, — рявкнул Геракл, — ты забыл мой четвертый подвиг.
— Да-да, я здесь, — отозвался божественный механизм, подбегая к Копрею. — Мой друг, я очень рассчитываю, что путь в Микены будет долгим.
— Часа три, — подтвердил невыспавшийся посланец.
— О… — Копытное в предвкушении закатило светящиеся глаза.
Геракл с Софоклюсом сочувственно поглядели на Копрея.
Бедняга и не подозревал, во что ввязался.
* * *
Теперь немного о Херакле.
И пьяному (да и трезвому) циклопу было ясно, что опередить Геракла в совершении четвертого героического подвига самозванцу ни за что не удастся.
Херакл пришел в Аркадию, когда сын Зевса вместе с керинейским бараном уже отбыл восвояси, везя свой трепливый трофей обратно в Тиринф.
Понятно, что самозванец об этом ничегошеньки не знал, облазив все холмистые окрестности, где в конечном счете был атакован голодными бродячими собаками. В качестве сытного обеда Херакл собачкам явно не годился, поэтому напали они на него исключительно из-за его несколько экзотического одеяния.
Убегая от настырных бродячих шавок, Херакл проклял всё на свете, сетуя на нерадивую свою, горемычную судьбу и преисполнившись еще более глубокой ненависти к удачливому блистательному Гераклу.
Добежав до ближайшей речки, самозванец прыгнул в нее с высокого обрыва, однако речка, к несчастью, оказалась небольшим ручейком, в чем Херакл смог убедиться, уже подлетая к близкой земле. Что и говорить, перспектива в Греции очень часто бывает обманчивой.
Так, оглушенный стремительным падением с последующим ударом оземь, ненормальный и пролежал до самого утра, когда в окрестностях Аркадии снова появилась боевая колесница великого сына Зевса, который в спешном порядке искал ту самую гору, на которой проживал некий опустошающий архитектурные окрестности непонятный хряк.
* * *
Нужную гору нашли без труда по валявшимся у ее подножия разбитым мраморным статуям, которые во время ночной транспортировки неизвестными воришками по той или иной причине были сломаны.
— Любопытно-любопытно, — пробормотал Геракл, подбирая отбитую голову улыбающейся Геры.
— Вон там в камне я вижу вырубленные ступеньки! — сообщил всегда подмечающий детали Софоклюс.
— Да погоди ты, — огрызнулся сын Зевса, пиная мраморную голову Геры.
Неистово вращаясь, голова устремилась прямо в синее утреннее небо.
— Как я понял, ты хочешь закинуть ее на Олимп? — смекнул историк.
— Нет, — улыбнулся Геракл, — для этого она слишком легкая.
Исчерпав силу ускорения, голова стремительно понеслась вниз, заставив Софоклюса в панике броситься в сторону. Сын Зевса улыбнулся, и кусок мрамора разлетелся в мелкую крошку у его ног.
— Слушай, а ты ничего себе случайно не отбил, когда каменюку пинал? — полюбопытствовал, выглянув из кустов, Софоклюс.
Сын Зевса улыбнулся, и кусок мрамора разлетелся в мелкую крошку у его ног.
— Слушай, а ты ничего себе случайно не отбил, когда каменюку пинал? — полюбопытствовал, выглянув из кустов, Софоклюс.
— Не-а. — Сын Зевса лукаво подмигнул хронисту. — У меня плетение на сандалиях железное на случай, ежели кому под зад наподдать придется.
Историк судорожно сглотнул, ибо был он самым первым кандидатом на героический пинок.
— Ладно, где там эти твои ступени…
Ступени были довольно любопытные: гладкие, ровные, отполированные.
— Э… э… э… — Софоклюс недовольно потрогал холодный камень. — Явно не людских рук дело.
— Думаешь, снова олимпийцы?
— Ну а кому еще такое под силу?
— Сейчас узнаем.
Ступени привели эллинов в тесную пещеру, в конце которой имелась большая дверь из сплошного куска блестящего железа.
— Ого, Гефестова работа! — сразу определил сын Зевса. — Никому другому такое не под силу.
— Где же эриманфский хряк? — разочарованно спросил Софоклюс.
— Сейчас всё выясним, — заверил хрониста великий герой, извлекая из-за пазухи всученный настырным Гермесом сотиус-мобилис. — Как же этой фигней пользоваться.
— А ну дай посмотреть, — потребовал историк.
— Ага, сейчас, — усмехнулся Геракл. — Рылом не вышел!
Еще немного поколебавшись, сын Зевса нажал большую красную выпуклость с эмблемой Громовержца: двумя витиеватыми молниями
— Да? — тут же донеслось из сотиуса.
— Что «да»? — гаркнул великий герой.
— Да пошел ты… — громыхнуло в устройстве, и связь прервалась.
Геракл снова нажал красную кнопку…
— Слушай, ты… — угрожающе начал сын Зевса, когда устройство божественной связи снова ожило.
— Да-да… — раздалось в сотиусе.
Голос у незнакомца был другой, довольно приятный и доброжелательный.
— Гм… — смущенно кашлянул великий герой. — Это Геракл.
— Ах, Геракл, это Асклепий, как у тебя дела? Всё, надеюсь, в порядке?
— Ну, в общем…
— На здоровье не жалуешься? Сердечко не пошаливает? Мышцы не болят? Ты ведь у нас атлет.
— Всё в порядке, Асклепий, мне бы с Гефестом один базар нужно перетереть.