Форман внимательно смотрел на меня:
— Откуда социопат знает что-то о любви?
— У меня есть мать, всю свою жизнь отдающая детям, которые даже не замечают этого, не ценят и не могут отплатить тем же. Это и есть любовь.
Мы смотрели друг на друга, изучали, думали. Настал ключевой момент, когда мне требовалось, чтобы он вместо доверия проникся тоской. Мне нужно было, чтобы он почувствовал, будто обделен чем-то, поскольку я точно знал, как он поступит, — так же, как и всегда. Он выйдет из дома, отправится на поиски недостающей части и привезет ее сюда, чтобы пытками заставить подчиняться. По-иному общаться с миром он не умел. А пока он будет отсутствовать, я реализую следующую фазу моего плана.
Я вспомнил о людях, которых мне не хватало.
— Характер людей определяется не смертью, — сказал я. — И даже не тем, чего им недостает. Их характер определяется связями между ними.
Я вспомнил о матери и обо всем том, что она сделала для меня. Я вспомнил, как она защищала меня полгода назад, когда я убил демона, и никто не знал, что будет дальше. Я вспомнил, как она вывернула наизнанку свою жизнь, лишь бы подстроиться под меня, стать такой, какой нужно мне, как ей это представлялось. Я ненавидел все ее попытки, но она предпринимала их ради меня.
— Мхай знал это, — продолжал я. — Он понял в конечном счете, что жизнь — это нечто большее, чем бесконечная смена тел, переход от одной личности к другой, вечное бегство от всего на свете без возможности остановиться.
Я вспомнил о своей сестре, которая хотела защитить меня, но не знала даже, как защитить себя. Я вспомнил о ее синяках, испуге и представил, как она испугалась еще сильнее сегодня, когда поняла, что Курт исчез. Пусть она глупа, но она волновалась о людях.
— Мхай оставил ваше маленькое сообщество демонов, потому что больше не нуждался в нем. Тысячи лет бессмысленного существования — существования, но не жизни, — и вот наконец он освободился. Он шагнул вперед, и то, что он обрел, сделало его таким, какими вы никогда не будете. Вы называли его богом, но в конце он стал больше, чем богом. Человеком.
Я вспомнил о Кей Кроули, маленькой старушке в доме напротив, которая улыбалась, помогала всем и любила так бескорыстно, что приняла в дом демона, превратив его в человека. Еще я вспомнил об этом человеке, о старике-соседе, рядом с которым вырос, о демоне, с которого брал пример больше, чем с собственного отца. Какими были его последние слова?
«Вспоминай обо мне, когда я исчезну».
Я вспоминал, и мне его не хватало.
Утрата и тоска.
— Прекрати! — закричал Форман.
Он вскочил на ноги и принялся расхаживать по кухне. Он не приближался ко мне, просто бесцельно метался туда и обратно. Это напоминало нервный тик.
Мой план работал.
— Ты здесь не для этого, — сказал он, размахивая на ходу руками.
— Ты здесь не для тоски, не для этой тухлой эмоции.
Он прошел в гостиную, и оттуда до меня донесся его голос:
— Мне нет нужды тосковать по чему бы то ни было!
Он влетел обратно в кухню, обеими руками ухватился за столешницу и наклонился ко мне.
— Ты думаешь, я не чувствовал этого раньше? — выкрикнул он мне в лицо. — Ты думаешь, что можешь потрясти меня новой эмоцией, я начну страдать и…
Он выпрямился и отвернулся. Почесав лоб, он подошел к раковине и снова обернулся ко мне:
— Мне этого не надо. Я ухожу.
Он направился ко мне в обход стола, и я инстинктивно отпрянул.
— Я не… успокойся. Я тебя пристегну, чтобы ты не наделал глупостей. Я вернусь.
Под столом оказалась довольно длинная цепь с наручниками, и Форман захлопнул их у меня на щиколотке.
— Я вернусь, — повторил он, — и советую тебе чувствовать что-нибудь более интересное к моему возвращению.
Он вышел в гостиную, а оттуда на улицу, тщательно закрыв за собой дверь. Взревел двигатель, и машина уехала.
Настало время для второй фазы.
Форман вел себя так, словно спасался от моей тоски, но я-то знал, что это неправда. В тот раз, когда мы атаковали его тоской, он спустился в подвал и набросился на нас. Если его захлестнуло новое чувство, не требовалось уезжать, достаточно было вернуться в подвал к женщинам. Но нет, Форман уехал. Значит, как я и предполагал, он намеревался кого-то похитить, возможно Кей Кроули или мою маму. Когда я понял Формана, предвидеть его действия стало нетрудно. Я сказал, что он лишен чего-то, и он отправился за этим.
В моем распоряжении был час или меньше, если предположить, что он поедет прямиком к Кей. Мне следовало подготовиться к его возвращению, но просто напасть на него я не мог, потому что он почувствовал бы мои намерения. Даже когда эмоции переполняли его, как случилось в подвале, он умел мгновенно выходить из этого состояния. Мне удалось бы его победить, только косвенно заманив в ловушку. Я встал и проверил цепь — она держалась надежно, но давала футов двадцать свободы. Я надеялся, что этого хватит.
Кухня была удобным местом для ловушки, потому что здесь находился самый мощный электроприбор в доме — плита. Оставалось смастерить что-то, что ударит Формана током, когда он вернется. Вот только что? Звеня цепью, я прошел к шкафчикам, начав с самого дальнего, до которого позволяла дотянуться цепь. Шкафчики в основном были пустыми — несколько тарелок лежали в раковине и ждали, когда их вымоют. В одном из шкафчиков я увидел стопку одноразовых тарелок и коробку с пластиковыми вилками, в другом — пыльную керамическую кружку. Поиски в буфете оказались более плодотворными — там стояло несколько ржавых кастрюлек, кофеварка и непонятно откуда взявшаяся картонная коробка с газетами.