Меня пугало, насколько большинство людей заблуждаются на мой счет.
— Все будет в порядке, — уверила Брук, улыбаясь мне. — И потом, — она повернулась к отцу, — там будут учителя. Это же школьное мероприятие.
— Я не сомневаюсь, что все пройдет нормально, — кивнул мистер Уотсон.
Он вышел на крыльцо, положил руку мне на плечо и отвел в сторону на несколько шагов. Я посмотрел на Брук, а она закатила глаза.
— Я всегда представлял себе, что сделаю, когда моя дочь отправится на первое свидание, — начал он.
Я услышал стон Брук за спиной.
— Па…
— Я прикидывал, как начну угрожать тому парню, ну, ты понимаешь. «У меня есть пистолет и лопата» — что-нибудь в этом роде. Но я думаю, тебя такими вещами не напугаешь, после того, что ты пережил.
Он даже не представлял, о чем говорит.
— Я думаю, — продолжал он, — ты через столько прошел, что лучшего кандидата для первого свидания не найти. Ведь в моих фантазиях Брук каждый раз запрыгивала на заднее сиденье «харлея» какого-нибудь группового насильника и даже не замечала, как я машу ей на прощание.
— О господи, — простонала Брук.
Она покраснела и закрыла лицо руками.
— То есть, я хочу сказать, с учетом всех обстоятельств я рад, что она выбрала местного героя, — подытожил мистер Уотсон.
«Что?»
— Героя?
— И скромника, — добавил он, хлопая меня по плечу. — Ну, не буду вас больше задерживать. Ты ведь ее пригласил, не меня. Брук, ты помнишь правила?
— Да, — ответила она, поворачиваясь, чтобы идти.
— И?
Она снова закатила глаза:
— Никакой выпивки, никакой быстрой езды, вернуться до двенадцати.
— Телефон не забыла?
— Нет.
— И ты позвонишь домой, если?..
— Потеряюсь или застряну где-нибудь.
— И ты позвонишь в полицию, если?..
— Увижу наркотики или кто-нибудь затеет драку.
— Или если он попытается тебя поцеловать, — сказал отец.
— Или если он попытается тебя поцеловать, — сказал отец.
Брук стала пунцовой, а мистер Уотсон рассмеялся и подмигнул мне:
— Герой ты или нет, но я отпускаю с тобой моего ребенка.
— С ума сойти, — пробормотала Брук, схватила меня за руку и потащила к машине. — Идем отсюда. Пока, па!
— Пока, Пузанчик! — прокричал он.
— Он называет тебя Пузанчиком? — удивился я.
Брук была тоненькая, как тростинка.
— Детское прозвище, — ответила она, покачав головой, хотя я видел, что она улыбается.
Мы подошли к машине, остановились у ее — Брук — дверцы и стояли так какое-то время.
Я вдруг понял: она ждет, что я открою дверцу. Я покосился на нее, потом на дверцу. Это была ее дверца. Одна из тех вещей, к которым я не притрагивался. Я снова взглянул на Брук и увидел, что брови ее чуть нахмурились: она недоумевала. Если я еще помедлю или поставлю ее перед необходимостью самой открыть дверцу, что она подумает? Она видела, что я стреляю глазами туда-сюда, — в этот момент я еще мог изобразить невежу или плохо воспитанного парня, если не хотел выставить себя полным идиотом. Но я осторожно протянул руку и открыл дверцу, представляя, как она касается той же дверцы, как ее пальцы прижимаются к той же ручке. Когда раздался щелчок, я ухватился за верхний край дверцы и распахнул ее перед Брук.
— Что-то не так с ручкой? — удивилась она.
— Я увидел осу, — соврал я на ходу. — Думаю, она пыталась свить там гнездо.
— Вроде не самое удобное место, — усомнилась Брук.
— Ты так думаешь, потому что ты не оса, — сказал я, придерживая дверцу, пока она садилась. — Кстати, осы сейчас в моде.
— Ты решил пригласить меня на свидание по последнему крику моды? — спросила она, озорно улыбаясь.
— Я вычитал это в каком-то журнале. Журнал, конечно, был не мой. Лежал на столике в парикмахерской. «Все о лосях» или как-то так, в общем, нужно же что-то читать.
Брук рассмеялась, и я захлопнул пассажирскую дверцу.
«Насколько меня хватит?» — подумал я.
Было шесть, а отец сказал ей, чтобы она вернулась не позже двенадцати. Шесть часов?
Казаться нормальным в толпе довольно легко. Казаться нормальным один на один с другим человеком обещало стать непростой задачей.
Я подошел к водительской дверце и сел в машину.
— Так странно будет видеть большой костер, который развел не ты, — сказала Брук.
Я замер. Что она знает? Что видела? Слова ее прозвучали буднично, но… может, в них был скрытый смысл, которого я не понимал. Она обвиняла меня? Угрожала мне?
— Что ты имеешь в виду? — спросил я, глядя перед собой.
— Помнишь те костры во дворе Кроули на соседских вечеринках? Ими всегда занимался ты.
Я облегченно вздохнул — в буквальном смысле, словно невольно задерживал дыхание.
«Она ничего не знает. Просто поддерживает разговор».
— Ты не заболел? — спросила она.
Я завел машину и улыбнулся:
— Ни в коем случае.
«Нужно срочно выдумать извинение. Что в такой ситуации сказал бы нормальный человек? Нормальный человек испытывает сочувствие. В разговоре он обратил бы внимание на людей, не на костер».
— Я просто подумал о Кроули, — объяснил я. — Будет ли миссис Кроули, как прежде, устраивать такие встречи?
Я тронулся с места и поехал в город.
— Ой, извини. Мне и в голову не пришло, что тебя это заденет. Я знаю, ты дружил с мистером Кроули.
— Ничего.
Я буквально заставлял себя продолжать — раньше разговаривать с Брук мне запрещали правила, и сейчас беседа давалась нелегко.