— Не скажете ли, уважаемый, что здесь произошло? — очень вежливо поинтересовался я не то по привычке, не то из некстати проснувшегося любопытства не успев заткнуть себе рот.
— Да опять эти крысиные отродья вылезли.
— Кто?
— Недомутанты проклятые.
— Кто это?
— Ну, здесь считается, что мутанты — это когда у тебя больше четырех разных рас в крови. А у этих ущербных — две.
— И что?
— Порвали. Троих тут и порвали. А что с ними еще? Тьфу, погань. Потратился на них. А ведь, мразь такая, и патрона подмоченного не стоят. — Он, кряхтя, подобрал из?под ног горстку еще теплых гильз и ссыпал в мешочек, где уже позвякивало.
— Зачем? — машинально спросил я.
— Цветной металл, — значительно пояснил гнум. — Должен же я хоть как?то себе возместить… Ах ты, холера… и ведь если твоя мать эльфийка, это еще не значит, что ты эльф… это значит, что твоя мамаша не успела от кого?то убежать в темном переулке… а ты как был крысой, крысой и сдохнешь… — Он вставил последний патрон и вщелкнул магазин.
— Я слышал, что в Вельдане они говорят что?то то ли о чистоте крови…
— Ха! А о чем им, едрена вошь, еще говорить? А только мы здесь в Свободной так и считаем — ежели от крысы ты выродился, да и ведешь себя как крыса, то крыса ты и есть. — Гнум сплюнул. — Ты молодой парень, тебе пока не понять. А мы здесь, в Свободной, давно уж осознали — расовый вопрос, это что пузырь в жопе. Ты ж ведь не каждому в свой геморрой дашь пальцем тыкать? — И он выжидательно и грозно воззрился на меня. Ответа у меня не было, и я вымученно ляпнул:
— Не дам!..
— Правильно, — одобрил гнум. — И мы не дадим. А поймаем — и еще не дадим… Это вы там носитесь с кем попало. А у нас тут сколько мошной ни тряси, но если башка на плечах не растет… — И он одобрительно посмотрел на пятно, которое уже торопливо затирал дух?уборщик.
— До свидания, — совсем уже растерянно пробормотал я и двинулся дальше, старательно обходя все пятна на мостовой. Да, круто у них тут… Похоже, парень с гитарой мне не сильно соврал. Да они что, охренели, что ли? Столько лет вельданцы разных рас и народностей учились жить мирно и по?соседски… Немудрено, что теперь любой, кто попытается вновь разжечь огонь розни, моментально вызовет желание его просто пришибить. Во избежание.
Ну, а в Свободной таких долго терпеть не станут… Здесь решают незатейливо: нет человека — нет проблемы. Это вам, как говаривала мамочка, не изюм из булочек выковыривать. Здесь люди простые и по?своему честные. Они не по закону живут — по обычаю. Законы по ту сторону полога остались.
Законы по ту сторону полога остались. А кто обычаев не блюдет — долго не протягивает… Меня передернуло. Я и сам как раз собирался нарушить и законы, и обычаи… мысль была неточной, но красивой, аж самому понравилась.
«Все, пришли», — шепнула карта, и я с удивлением посмотрел на милый трехэтажный особнячок, окруженный зеленым заборчиком. Адрес соответствовал. Внешние признаки — нет. Не было в нем ничего ни от пышущей неведомыми зельями и цветным дымом научной базы, ни от мрачного и грязного притона, в который я собирался врываться, наводить порядок и учинять справедливость. Подойдя к будке охраны, в которой с трудом помещались две здоровенных тролльих морды, я вежливо спросил:
— Простите, это и есть Научно?Исследовательский центр метафизики Иномирья?
— Чего?
— Это здание — исследовательский центр?
— Гым! Сумасшедший дом? Да.
— А твоя чего хотеть? — И тут меня осенило.
— Мне нужен господин Илалис Лиолатинд. Его мама беспокоится и…
В будке раздался громкий щелчок, и хриплый бестелесный голос каркнул:
— Пропустить!
Сектор кованой решетки из холодного железа, обтянутый поверху несколькими рядами колючей проволоки, пополз в сторону.
— Проходить! — рявкнули два одинаковых голоса. — Идтить только по дорожке. В дверь стучать. Три раза.
Я прикинул: не пора ли врубать поглотитель, но уж больно спокойно все было, и я решил, что уж диск?то повернуть я всяко успею. Красная кирпичная дорожка с цветочным бордюром… Резная деревянная дверь с цветочным же орнаментом… Я постучал три раза. Дверь открылась. Я вошел. И тут на меня обрушилась темнота.
В себя я приходил долго и очень мучительно. Дико болела голова, и почему?то не было никакой возможности пошевелиться. «Кто я… где я… почему… зачем… откуда…» Громкий холодный голос ввинтился прямо в мозг:
— Клиент пришел в себя, но сознание еще плавает.
— Когда он сможет отвечать на вопросы?
— Ско?о?ро. Теперь уже скоро.
— Почему он не развоплотился?
— Откуда я знаю?
— По всем признакам чистокровный хуман, даже четверти примеси нет… Я и настраивал контур на хумана. Но он не сработал…
— Да, не сработал.
— И что теперь?
— Может, позвать охрану и пусть просто перережут ему горло? А душу мы допросим отдельно…
— Погоди, я хочу понять, почему не сработал контур развоплощения. Раньше он нас не подводил.
«Я Айше… Айше Стасский… правовед… студент по переписке… человек. У меня есть мама. Я недавно приехал в Вельдан». Память возвращалась рывками, и каждый новый рывок причинял новую боль. А голоса все зудели, сверля мозги и уши, не давая сосредоточиться.