— Вы же сами говорили, что души не врут. А, Тенни? Кой Хрен, налогоплательщик без гражданства, темный эльф, вор и мелкий мошенник, был убит пять месяцев и двадцать один день назад. Зарезан столовым ножом в постели одной очаровательницы, муж которой неожиданно вернулся из командировки не вовремя.
— Но это же безумие. Это же не просто преступление — это конец!!! — В.М. Тенсеса спасала от истерической паники только многолетняя система контроля над собой. Впрочем, всех остальных тоже.
Только голос Лорда, почти как всегда, казался спокойным.
— У меня за креслом бутылка этой дряни со второго терминала.
— Это которая горит? — оживился Ак?Барс.
— У меня за креслом бутылка этой дряни со второго терминала.
— Это которая горит? — оживился Ак?Барс.
— Именно. Сейчас пускаем ее по кругу и начинаем работать. Прямое зеркало в мой кабинет у меня здесь есть, так что на работе с утра будем. Барсик! Отдай бутылку.
— Закрыта серьезно…
Лорд бережно принял в руки двухлитровую бутыль с яркой этикеткой.
— Это точно. Только головой работать и здесь надо. Кольцо тебе на что дано?
Его кольцо сверкнуло — в воздухе запахло озоном и чем?то еще. Пробка же просто исчезла. Лорд поднес бутыль к губам, глотнул, удовлетворенно кивнул и передал ее Барсику. Тот проявил галантность:
— Ринель, прошу.
Бутылка пошла по кругу, причем не был исключением и Высокий Маг, хотя и уверял всех, что пьет в порядке исключения. После третьего глотка Лорд встал с кресла, подошел и осторожно обнял Ринель за плечи:
— Ну все, принимай командование. Нам бы до завтра хоть немного разгрести, пока живы…
— Да, мы пока еще живы… Ты знаешь, как я не люблю бояться. Очень не люблю. А сейчас я боюсь. Понял? И когда мы найдем эт?ту с?суку…
Пустая бутылка полетела в стену и с грохотом взорвалась сияющим зеленым крошевом.
Не так, не так я представлял себе свое будущее, когда пару недель назад сидел в плавно покачивающемся омнибусе, мчащемся в столицу! То есть мысли у меня были всякие, да только не о том, что в законный выходной день мне придётся с утра топать проторенной дорожкой на работу. Хотя, если честно, идти по городу сейчас было приятно, и не важно, на работу или куда?нибудь еще.
В будни к этому часу по улицам уже валила бы толпа мелких чиновничков, разбавленных студентами и школярами — и как бы я сам перед собой не задирал носа, но на самом деле меня вполне можно причислить к некоей помеси и тех и других.
Вот работяги обычно едут по своим мануфактурам часом раньше, а приказчики и прочие деятели сферы обслуживания выползают на улицу часами двумя позже. Примерно такое же расписание сохранялось по вечерам, и, наверное, это было правильно, потому что иначе город бы просто задохнулся — и так?то каждое утро трамвай приходилось брать приступом.
А вот теперь — почти пустые улицы, редкие машины и тишина… По другой стороне улице прошелестел по тротуару запоздавший квартальный, и когда он убрался восвояси, стало совсем тихо. Так тихо, что, когда извозчик на перекрестке тронулся в мою сторону, надеясь заполучить хоть какого?то клиента, я сначала услышал цоканье подков, многократно отразившееся от стен домов, и лишь потом сообразил посмотреть в конец улицы.
От услуг извозчика я отказался, и вовсе не потому, что хотел сэкономить — Ринель вчера мне таки сама выдала аванс за сверхурочные. Просто приятно было идти прохладным утром по безлюдной улице и воображать, что такое может продолжаться бесконечно.
Без толкотни, криков и суеты Вельдан вдруг показался мне удивительно красивым городом. Например, эти дома… Наверное, многие из них еще помнят Аеннара Второго не лежащим в пирамиде, а проезжающим по улицам под крики восторженной толпы.
Строгие, уступчатые линии стен, равномерный мозаичный узор, опоясывающий верхнюю часть каждого здания, прихотливо изломанные карнизы — вот что должны показывать гостеприимные столичные жители своим гостям, а не тащить сразу на дешевые распродажи. Ведь столица действительно красива, по?настоящему красива!
И как я это только не смог заметить раньше?! Наверное, чтобы понять прелесть любого города, надо родиться в нем, вырасти и видеть его во всех обличиях, а не только той стороной, который он поворачивается к приезжим…
По глухой стене восьмиэтажной громадины доходного дома пробежала туманная рябь, затем туман сгустился и окрасился ядовито?зеленым цветом. Затем добавились струи синего, красного, они завибрировали и превратились в буквы: «Дварфен банк.
Мы сохранили лучшие национальные традиции. Наши вклады: сила молота и надежность наковальни!» Наверное, вечером эта реклама сияла совершенно невероятными по красоте красками, но сейчас, смешиваясь с первыми лучами солнца, нераскачавшаяся иллюзия казалась ужасающе вульгарной.
Я вздохнул: сразу все очарование свежего утра пропало. Может быть, стоит все?таки свистнуть извозчику и поехать с шиком? Хотя, если честно, теперь хоть шестерная упряжка передо мной остановись, заново настроение уже не поднимется. Недовольство и досада по поводу пропавших выходных нахлынули с новой силой, и окружающий мир, который еще несколько минут радовал и восхищал меня, теперь вызвал только лишь раздражение. Сразу же вспомнились неприятности в бригаде, и тягостное ощущение собственной бесполезности, и прочие неприятности жизни.