Заглянув в его глаза под забралом, Ростик вздрогнул и до конца дня думал об их выражении. Не то чтобы оно было ужасным само по себе. Но возникало стойкое подозрение, что в теле старшины Квадратного, каким его все знали и уважали, человек больше не присутствовал.
Но возникало стойкое подозрение, что в теле старшины Квадратного, каким его все знали и уважали, человек больше не присутствовал. Другого объяснения Ростик придумать не мог.
Несколько следующих дней он помнил очень плохо. Должно быть, потому, что спал всего-то часа по три, давая израненному, отупевшему, уставшему Квадратному спать существенно дольше. Это подействовало, странные случаи беспамятства при ходьбе стали реже, а потом и вовсе прекратились. Они даже смогли обсудить кровотечения, которые вконец измотали Пестеля.
Вроде бы они не оставили ни одной неперевязанной раны, а он все время оставлял на блестящей от пота лошадиной коже кровавые капли. И никто не мог понять, откуда она течет. Впрочем, страх, что он умрет, слишком быстро стал проходить. Если он не кончился за три дня, значит, до города дотянет… Должен был дотянуть. Правда, два укуса стали гноиться, покрылись корой блестящего серого налета, но в Боловске после оказания грамотной медицинской помощи от них и следа не останется.
— Жаль, у нас нет спирта, — высказался Ростик. — С ним все раны продезинфицировали бы.
Он даже не стал договаривать. Пестель, который в этот момент что-то соображал, кивнул, а старшина вздохнул.
На пятый день после драки на перевале Квадратный вдруг спросил:
— Сколько до города?
Ростик уже давно видел вдали сверкающую искорку сигнального шара на фоне серого неба, но определять расстояние почему-то не собирался. И еще он вдруг понял, что старшина уже очень давно не заговаривал сам, а лишь отвечал на вопросы.
— Не понимаю я сейчас расстояний, — отозвался Ростик. — Если хочешь, сам попробуй рассчитать.
Старшина кивнул, и Ростик достал свой бинокль. Квадратный взял его грязными пальцами. Оказалось, что одну латную перчатку он где-то потерял и даже не заметил этого.
Ростик сомневался, что старшина что-то увидит, так дрожали его руки, но тот старался, долго и методично преодолевая слабость. Вдруг он оторвал взгляд и растрескавшимися, обметанными белым налетом губами прошептал:
— Рост, посмотри.
Ростик взял бинокль, поймал шар. Что-то с ним было не то… Так и есть, вокруг шара проходило какое-то затемнение. Значит, они включили свой экран, что-то это значило. Ростик достал часы, засек время, стал считать обороты. Раз, два, три…
— Семь, — сказал он, когда понял, что секундная прошла сто с чем-то делений — здешнюю минуту по предложению Перегуды.
— Семь? — удивился старшина. — Но ведь это?..
— Тревога! — кивнул Ростик. — Там что-то происходит. — Он подумал, посмотрел на Пестеля, накрепко привязанного к седлу, потом взглянул в лицо Квадратному: — Ты быстрее идти можешь?
На скулах старшины заиграли два желвака.
— Давай ты первым, а я попробую за тобой поспевать. Так должно быть быстрее.
17
До города оставались считанные километры, когда они увидели это. Сверкающая машина, похожая на плоскодонную, вытянутую лодку и одновременно на черепаху с растопыренными ногами, неторопливо летела над землей. Спереди и сзади попарно от корпуса отходили недлинные ребристые фермы с полусферами на концах. Во время поворотов лодки набалдашники эти заметно разворачивались. Не составляло труда представить, что они отбрасывали вниз какой-то мощный поток энергии, который удерживал машину в воздухе и заставлял двигаться в нужном направлении.
— Что это? — с трепетом в голосе спросил Квадратный. Такого тона Ростик не слышал у него, даже когда они обсуждали гигантского двара.
— На вертолет не похоже.
— Это не вертолет, — твердо заявил Пестель, который весь последний день находился в сознании, только идти не мог. Зато, как оказалось, он мог думать. — Может, ее имеет смысл посчитать гравилетом?
— Что? — не понял старшина.
— Машина, которая использует принцип антигравитации.
— Тут еще и гравитация не доказана, — проворчал Ростик, — а ты уже на «анти» замахиваешься.
— Гравитации не может не быть, иначе мы бы давно улетели в…
— Тут может быть простая центробежная сила, которая прижимает…
— Эта штука, похоже, летает, прекращая действие центробежных сил.
Спор получился не очень внятный, зато он немного успокоил. Даже старшину.
— Ловки, собаки, — со злобой проговорил он, плюнул под ноги и приказал: — Давайте-ка под деревья. А не то нас засекут, и будет как во Вьетнаме.
Во Вьетнаме никто из них, конечно, не был, зато все видели немало хроникальных киножурналов. И поэтому, как всем показалось, эта штуковина действительно смахивала на американский вертолет — так же хищно опущен нос, вынюхивающий окрестные поля, так же поблескивало ломаными плоскостями стекло кабины, за которым виднелись силуэты пилотов.
Попытавшись их рассмотреть в бинокль, Ростик без труда различил большие шлемы, отливающие металлом. Еще одна сверкающая фигура виднелась в прозрачной башенке, расположенной над пилотами. Из нее торчали два спаренных ствола, очень похожих на ружьецо двара. Две другие пушки торчали из наплывов на боках лодки. Они были уже непрозрачны и производили солидное, чуть ли не бронированное впечатление.