Квадратный тащился впереди, Пестель рядом. Все было как и раньше, только он ко всему еще и выспался.
— Как назвал гору-то?
— Ого, он проснулся, — известил старшину Пестель. — Почти четыре часа давил… Хотя нет, не скажешь, что ухо давил, нужно другой оборот сочинять.
— Зад он давил вместо уха, что тоже неплохо, — хохотнул старшина.
— А назвать все-таки решили Олимпом. Смотри!
Словно это была теперь его собственность, Пестель взмахнул рукой, и Ростик увидел сбоку, в десятке километров возносящиеся к серому небу голые камни. Иногда они влажно поблескивали, и тогда чуть выше, но едва ли в нескольких десятках метров, под камнями блестели пятна снега.
— Снег даже теперь? — удивился Ростик.
— Мы раза три пытались подняться выше — лошади не идут, — гордо сообщил Пестель. — Я думаю, тут уже кончается воздушный слой.
— Так низко? — удивился Ростик.
— Перегуда же говорил, что мы живем в очень плоском мире, — отозвался Квадратный. — Я ему не очень-то и верил, а теперь… Теперь сам вижу, что он прав. Я с коня слезал, пытался подняться выше… Голова раскалывается, в глазах круги, дышать совершенно нечем.
— Теперь понятно, почему там ничего не растет, — высказался Ростик.
Кажется, сейчас он лучше понимал, почему ребят так развеселил его сон. Тут такие дела происходят, а он… Он и сам бы не пропустил возможности поклевать кого-то, кто спал, когда остальные делали фундаментальные открытия.
— Я думаю, эта горка метров на двести выходит за пределы атмосферы, — высказался Пестель.
— А теперь куда? — спросил Ростик.
— Мне показалось… Всего лишь показалось, что сразу за Олимпом, или как там его назовем, с той стороны… — Старшина смущенно отвел глаза. — В общем, его юго-восточная сторона обрывается слишком уж круто. Если она в самом деле крутая и через эту горку можно перейти по перевалу — представляешь, как это важно?
— Прямо открытие перевала Магеллана, — вставил Пестель.
— Ну а если гору обойти и вообще не искать перевалы? — предложил Ростик.
— Посмотри налево, друг, посмотри направо, — высказался старшина. — Олимп этот, конечно, повыше других будет, но гряда тянется на сотни километров, запаришься объезжать Так что перевал — штука значимая.
— Согласен, — кивнул Ростик, хотя не очень понимал еще насколько Пестель прав. Но если они стояли на господствующей высоте и все равно не могли различить конца этим отрогам что на востоке, что на западе, — наверное, да, хребет протянулся на сотни километров, которые будет ох как непросто преодолевать.
До перевала они доехали лишь перед самой темнотой. Поэтому втягиваться в узкую, метров в триста, долинку не стали, а просто устроились на ночевку. Место оказалось удобным еще и потому, что тут почти не было живности. Лишь в клочках редких, низких, почти стелющихся по камням трав трепыхались какие-то птицы. Травы было так мало, что лошади разочарованно ржали, когда объедали очередной островок зелени и вынуждены были переходить к следующему.
Ростик после дневного сна чувствовал себя таким отдохнувшим, что без труда простоял на страже первую половину ночи. Это было здорово, дать ребятам поспать, а самому потом наверстывать во время лошадиных переходов. Если он научится этому, то проблема недосыпов будет устранена совершенно. Кажется, он становился настоящим путешественником, волком степей… Если есть такое название.
Днем оказалось очень много работы, они то и дело запутывались в разветвлениях долины, упираясь в действительно непроходимые вершинки, на которые не мог подняться даже Квадратный. Зато они поняли, что, против ожидания, на каждой из развилок нужно сворачивать не от Олимпа — название, кажется, прижилось — а ближе к нему. Чем это было вызвано, какой тектонический процесс послужил тому причиной, Ростик не знал. Да и никто, вероятно, из ученых, оставшихся дома, не мог этого знать, в Полдневье полагалось бы строить новую науку по этому поводу.
Конечно, они боялись, что никакой это не перевал, что они нашли лишь тупиковую складку и теперь никогда не выйдут на ту сторону гряды. Да и Пестель все время шутил, что необъятность мира — выдумка Перегуды и вот им выпала на самом деле удача открыть край мира, о котором так часто рассказывали хронисты еще на Земле.
И вдруг, всего лишь за час до того, как должно было погаснуть солнце, все встало на свои места. Черные камни под копытами коней стали все чаще сменяться травой, а реденькие ручейки потекли не назад, а вперед. Они действительно прошли по узенькому перевалу и теперь оказались с другой стороны холмов.
Хотя по-настоящему убедиться в этом они смогли лишь на следующий день. Вернее, на следующее утро.
11
Следующий день прошел быстро. Слишком уж необычным оказался мир по эту сторону холмов, слишком много в нем приковывало взгляды, хотя Ростик и затруднился бы объяснить, что именно притягивало их внимание.
По сути, этот новый для них ландшафт оказался еще более монотонным, серым и однообразным, чем даже те лесостепи, среди которых стоял Боловск. Потому что он целиком, полностью и совершенно состоял только из одних болот.
Но болота эти были так многообразны по цвету только-только зацветших трав и невысоких кустов, там много речушек и озерец разрывало серую их ткань, так невероятно велико было количество всякой живности, которая отыскивала тут пропитание и пристанище — что смотреть хотелось не отрываясь. А может, все дело было в том, что никто из них никогда не видел по-настоящему болотистой равнины, никто не видел даже летней тундры, и потому местность заворожила их новизной. Так или иначе, не сговариваясь, все трое направились именно вперед, в Водяной мир, как его почему-то сразу стал называть Пестель, и вполне удачно.