— Не хочу, — зашипела она, — ты просто протяни лопату, а я выберусь.
Я не посмела спорить с сестрой, протянула ей лопату, ну, и кончилось все тем, что и я съехала на попе в котлован. Теперь мы обе были перемазаны жирной грязью с ног до головы.
Безобразник Рубик мигом зашелся в истерике, аж совой звухал:
— Ахахааа, вот вам мама всыпет! Так вам и надо!
— Тебе недолго осталось смеяться, ясно? — крикнула ему Каринка. — Я вылезу, а потом закопаю тебя в этом котловане.
— Ты сначала вылези! — орал сверху Рубик.
— Готовься к смерти, — предупредила его сестра и попыталась стряхнуть мокрую землю руками. Зря она это сделала, потому что грязь размазалась теперь уже по всей одежде.
— Мама убьет нас, — пригорюнилась я.
— Можно подумать, первый раз она нас убивает. Давно пора бы к этому привыкнуть! — дернула плечом Каринка и пошла к ступенькам. Я горестно плелась следом. В туфлях весело хлюпала грязь.
Только мы вылезли из котлована, как из-за угла появилась Манюня.
При виде нашей вымазанной грязью одежды у нее вытянулось лицо.
— Что же вы натворили, — запричитала она, — как же так?! А что тетя Надя скажет?
— Сама знаешь, что скажет, — пробурчали мы.
— Бедненькие вы мои, — расстроилась Манька, — здесь без трепки точно не обойтись. Давайте подождем, пока грязь высохнет, а там попробуем отколупать ее с одежды. В таком виде домой приходить опасно.
И мы стали ходить по периметру двора, потому что дружно решили, что в движении грязь высохнет быстрее. Потом к нам вышла Маринка из тридцать восьмой. При виде нас у Маринки сделались такие глаза, что мы с удвоенной скоростью припустили по двору.
Нарезать крути просто так было скучно.
— Давайте в магазин хотя бы сходим, — предложила Манька.
— Зачем? Денег у нас все равно нет.
— Ну и что? Просто поглазеем на витрины.
— А и верно, — обрадовались мы, — пойдем в новый продуктовый.
Новый продуктовый находился на первом этаже единственного девятиэтажного дома нашего городка. Все остальные дома были пятиэтажными и трехэтажными, и лишь этот вымахал аж в девять высоких этажей. К тому же только в этом доме ходили лифты! По первости весь город сбегался покататься на них. Но потом взбунтовались жители высотки, которым из-за большого наплыва посетителей приходилось тащиться на последние этажи с тяжелыми авоськами наперевес. Они организовали из боеспособных пенсионерок бригады быстрого реагирования, которые с криком и руганью отгоняли желающих покататься на дармовых аттракционах.
Кроме лифтов, девятиэтажка могла похвастаться большим продуктовым магазином. Туда мы и направились.
Перед продуктовым змеилась длинная очередь.
— Наверное, венгерских кур получили, — предположили мы. Такие бешеные очереди случались, если только завозили какие-нибудь импортные продукты. В остальные дни на прилавках плавились огромные куски маргарина и халвы, слипшиеся комки щедро обсыпанных какао карамельных подушечек, а также спички, соль и большие куски хозяйственного черного мыла. У входа в магазин стояла большая металлическая бочка, из которой свисал длинный резиновый шланг.
У входа в магазин стояла большая металлическая бочка, из которой свисал длинный резиновый шланг.
Люди приходили со своей тарой, и тем же методом, каким из бака машины, извините, отсасывают бензин, продавщица тетя Амалия разливала подсолнечное масло.
— Терпеть ненавижу, — ругалась она, отплевываясь ядрено пахнущим семечками маслом.
Сегодня очередь выглядела странно. Мы не сразу сообразили, в чем дело, пока не подошли к ней вплотную. Обычно люди скучивались возле прилавка гомонящей крикливой толпой. А сейчас очередь распалась на две относительно смирные части — одна грудилась у прилавка, а вторая находилась от первой на расстоянии метра. И на этом спасительном метре одиноким островком выделялась фигурка испуганной девушки. Она прижимала к боку кожаную небольшую сумочку, нервно одергивала короткую юбку и озиралась на людей. Люди с любопытством разглядывали ее.
— Это кто? — бесцеремонно интересовался каждый вновь подошедший.
— Кажись, новая практикантка стоматологии, — хором отвечали люди. — По крайней мере, пахнет от нее стоматологическим кабинетом.
Девушка затравленно бегала по толпе глазами.
— Худая как щепка, какой из нее врач? К тому же горожанка, пф!
И очередь сокрушенно качала головой.
— У них в Ереване, видимо, материи мало, вот и шьют такие юбки. Срам прикрыл — и нормально, — бурлили старухи.
— А каблук-то, каблук! С такого, если свалиться, можно шею свернуть!
Казалось, еще минута, и девушка пустится наутек. Но тут к прилавку вышла тетя Амалия:
— По три пачки сливочного масла на рыло, и больше не просите! Велено по три пачки отпускать.
Очередь мигом сплотилась в единый крикливый монолит. Девушка попыталась пробиться к прилавку.
— Амалыя, — крикнули сразу несколько человек, — Амалыя! Отпусти этой ереванской девочке масла первой, пусть знает, что добрые люди и в провинции живут!
— Спасибо, — растрогалась девушка и, быстро расплатившись за масло, засеменила прочь.
— Не волнуйся, откормим, — крикнули ей вслед люди, — и материю для юбки длиннее найдем!
Девушка попыталась прибавить шагу, но высокие каблуки не давали ей этого сделать.