— Ны?ны!
Мне уже легко, можно открыть глаза и с любовью посмотреть на прекрасный мир, который окружает меня. И заодно наорать на Машку, которая шляется бог знает где и пренебрегает должностными обязанностями, в которых ясно сказано, какое место должна прикрывать прапорщик Баобабова у непосредственного начальника, старшего лейтенанта Пономарева.
— Чего разорался? — Машка быстро и профессионально ощупывает мое распластанное тело. — Руки?ноги целы. Ушибов нет, переломов пока не наблюдаю. Голова… — Баобабова со знанием делапостукивает рукояткой пистолета по моему лбу, чем вызывает новую волну мычания. Пушкиным ушиб залечили, а Макаровым рану разбередили. — Голова в порядке. Скажи «а?а».
— Ны?ны.
— Горлышко красное, да и гланды какие?то странные, на вату похожие. Тебя, Лесик, ни на минуту нельзя оставить. Вечно в неприятности вляпа?ешся.
Отстегнутый от кровати, падаю без сил в объятия прапорщика Баобабовой. А вот просто так — хочу и падаю. Имею ли я, человек, побывавший одной ногой в могиле, право упасть в крепкие объятия напарницы?
— Ничего, Лесик, ничего. — Баобабова гладит меня по голове, и мне хоть немного и стыдно — все?таки старший лейтенант, но приятно. — Сейчас мы с этими нарушителями, что над тобой измывались, побеседуем. С пристрастием, Лесик, побеседуем. Вот мы сейчас их самих к кроватке?то и привяжем, языки быстро развяжут. Расскажут, почему лейтенантов молодых арестовывают без права всякого.
В этот момент Машка замечает притаившегося в углу Садовника. Мое тело, лишившись поддержки, падает на пол, но зато оба ствола Баобабовой нацелены точненько в лоб человека, не уважающего полевые цветы.
— А?а! — говорит Машка и страшно так скалится. — Садовничек нарисовался, персоной собственной? На дальней станции сойду, цветы по пояс?
— Я могу все объяснить. — Припертый к стене, Садовник выглядит как?то жалко и беспомощно. — Произошло страшное недоразумение. Ваш… то есть наш… то есть старший лейтенант Пономарев…
Машка замечает главного врача.
— А?а! — снова говорит она и скалится еще страшней. — Монокль! Главарь только что сколоченной банды? Ну ты и попал, бандитский прихвостень.
Монокль ничего не говорит, но пытается защищаться посредством выставленных в сторону прапорщика рук.
Наконец на глаза Машке попадается товарищ Пейпиво. Он прячется за ящиками «Оранжес», но его выдает излишняя дрожь.
Он прячется за ящиками «Оранжес», но его выдает излишняя дрожь. А всем известно, что трясущиеся ящики из?под апельсинов вызывают дополнительную подозрительность.
— Это кто? Уж не тот ли тип, что пустыми жалобами отвлекает от суровой работы сотрудников «Пи»? Пейпиво, да?
Злого взгляда Баобабовой не выдерживает даже фонарик и испуганно тухнет. Несколько секунд в подвальном помещении слышатся звуки борьбы, пыхтение и несколько выстрелов.
Когда фонарик загорается вновь, вижу всех троих недавних мучителей, привязанных в одной связке к кровати. К панцирной, дурно пахнущей.
Баобабова сидит перед пленниками на пододвинутом ящике, вертит в руках пистолеты, посматривает косо на толпящиеся в проеме любопытные лица санитаров и просто больных сопротивленцев. Заступаться за арестованное начальство никто не спешит. Народ чувствует в нас с Машкой настоящую силу. А где сила, там и правда.
— Теперь все по порядку и разборчиво, — просит Машка. — За что Лесика арестовали? Ведь догадывались, что любые действия против представителя власти чреваты последствиями? Лешка, не стой столбом, веди протокол? Ну!
Последнее «ну» относится не ко мне, а к находящимся на кровати. Задержанные начинают наперебой колоться, раскрывая государственные тайны. Бойчее всех делится сокровенным Садовник. Из?за невозможности заниматься любимым делом — обрыванием ромашек он нервничает, часто сбивается, но, в отличие от остальных, рассказывает много интересного. Ранее мне неизвестного.
Отряд сопротивления под условным названием «Красный санитар» был организован сразу же после переселения всех клиентов в подвалы. Командовать отрядом поначалу пытался Монокль, но Садовник быстро объяснил интеллигенту, что воевать грамотно и лечить грамотно не одно и то же. И посему взял бразды правления в собственные, обагренные цветочной пыльцой руки. Сопротивленцы большой активностью не отличались. Больше рыскали по квартирам в поисках харчей и теплой одежды. Гоняли по закоулкам подвалов крыс и расклеивали нарисованные вручную листовки «Смерть оккупантам». Единственной значимой вещью, за которую всем членам сопротивления можно было бы выдать почетные грамоты, являлся взрыв рентгеновского кабинета, перекрывший канал поступления новых Охотников в наш мир. Но данное событие произошло совершенно самостоятельно, из?за скачка напряжения в сети. Кто?то из обслуживающего персонала решил вскипятить чайку неположенным в стенах клиники кипятильником.
— И знаете, прапорщик, — Садовник почти перебарывает смущение перед нависшей над ним Баобабовой, — нам даже известно точное количество Охотников, находящихся в настоящее время в городе. Двести тридцать особей. Надеюсь, это повлияет на меру наказания?
Двести тридцать? Мне лично не верится. Как могут двести с небольшим Охотников захватить целый город? Как способна небольшая кучка рисованных людей противостоять регулярным частям армии? Я уже не говорю про милицию, которая, кроме резиновых палочек, вооружена непреклонной верой в торжество закона?