Вот я и спросил.
Остановились у одного дома, на крыше которого человек двенадцать наблюдали за приливом. Где нужный мне кабак, никто точно не знал. Но направление указали. И за то спасибо. Еще пара остановок, уточнений, и мы прибыли по назначению.
Ну, почти.
Кабак назывался Пьяный поал.
С крыши на нас глазели человек тридцать. А может и больше. В основном, неслабые мужики. Почти трезвые. Или протрезвевшие. Женщин всего пять. И трое детей. Один из которых сидел на краю крыши и болтал ногами. А вода почти доставала до его ног.
Сказать, что нам удивились, значит, ничего не сказать. На нас пялились очень уж недоверчиво. Типа, такого быть не может, а оно почему?то есть. А я смотрел на пацаненка, что собрался помыть ноги, не слезая с крыши, и думал, есть ли у его мамаши глаза? И мозги. Или у нее детенышей девать некуда? Типа, пусть тонет одним ртом меньше.
Спросил.
Не мамашу. Мальца. Всего лишь направление у него спросил. Пацан ответил. Но КАК! Он стал подробно рассказывать, мимо каких домов надо проплывать, чьи это дома, и даже краткую характеристику пацанят, живущих в них, выдал. За одни минуту я получил столько информации, хоть ешь ее, чем хошь. Уже после третьего поворота и четвертого дома у меня начали плавиться мозги. А после пятого я понял, что без проводника не обойтись. Вот только отпустит ли мальца мамаша?…
Оказалось, просить разрешение мальцу не у кого. Тоже не местный. В смысле, зашел в гости, заигрался, а когда все началось, домой уже не успел. Спасибо, добрые люди на крышу пустили. Нашли место для приблудыша.
Короче, покататься со мной малец согласился. Но сразу предупредил, что платить ему нечем. Вот если я дам ему чего?то за работу, то он мне это чего?то вернет. Остальное отец его заплатит, если уважаемый пожелает подняться еще выше… Или пацан сам отработает. Потом, после отлива.
На том и договорились.
Перед самым отплытием со мной мужик захотел пообщаться. Солидной такой наружности. И комплекции соответствующей. Не иначе, как хозяин этого кабака. Слышал он мой разговор с мальцом. Мы, понятное дело, не шептались. Но и не орали, как в лесу. Просто слух у мужика хороший. И интерес к разговору имеется. Сыны его тоже дорогу к Солнечному поалу знают. И заплатить за проезд могут. Прям здесь и сейчас. Так может я того… еще одного проводника возьму? Нет, возвращать сына не надо. Пусть на крыше Солнечного побудет. Сам потом придет. По сухим улицам. Места в лодке мало? Так и сын не большой. А сегодня и не обедал еще.
Любопытно мне стало, сколько детенышей у мужика? Не похож он на того, кто часто просит. Скорее уж, наоборот, просят у него. А детенышей четверо оказалось. И все четверо на этой крыше. Такие вот дела. Вляпайся я в такое, может, тоже просил бы. И монет не пожалел. За проезд и так…
Вообще?то, я везучий. Вместо одного, двух поводырей получил. И деньги меня любят. Две монеты потратил три заработал. На ровном месте, можно сказать. Или на крыше. Лодочник даже в лице поменялся, когда такое увидел. Наверно, он за эти монеты весь день вкалывает. Вместе с сынами. А может, и больше.
Кстати, сыны его в соседней лодке устроились. Тихо сидят, не отсвечивают, папу любимого ждут. Когда он наработается и домой захочет. Лодка не такая новая, как моя, но крепкая. И свободные места в ней есть. Намекаю лодочнику, может еще кто?то покататься хочет. Не только за спасибо. Мол, спроси, разрешаю.
— Такое только боги разрешить могут, — заявляет мне этот мазай.
Блин, какие люди упрямые иногда бывают! И пугливые. От своего добра отворачиваются, только б новый шаг ни делать.
— Да выдали тебе разрешение.
— Да выдали тебе разрешение. Вы?да?ли! И сообщение послали. А ты не понял. Вот меня и прислали растолковать.
— Почему тебя?
Не прикалывается мужик, на полном серьезе спрашивает. Интересно ему, блин!
— Работа у меня такая. Особо непонятливым понятно объяснять. Думаешь, тем наверху, приятно смотреть, как здесь кто?то тонет?
— Не знаю.
— А я знаю. Неприятно. Так что работа теперь твоя снимать утопающих с крыш.
— А рыба?
— Рыбу найдется кому ловить. Да и не каждый день здесь потоп.
— Снять всех я не успею…
Мужик уже прикинул объем работы.
— Сколько успеешь, столько и снимешь. Успокаиваю его. Сыны вон помогут. Откроешь фирму Мазай и сыновья. И тебе польза будет, и людям. Прям счаз и начинай.
— Я услышал тебя Многовидящий.
И лодочник махнул сыновьям. Мол, гребите сюда, папа говорить с вами желает.
А кабатчик со своим пацаном разговор закончил. Чего?то на шею ему повесил. Пацан аж дернулся:
— Атан, это…
— Вернешь, если море не помоет крышу.
Сказал, как припечатал.
Пацан кивнул. Худой, нескладный, как щенок подросток. Лет четырнадцать пацану. А второму моему поводырю лет семь. Такой же малец остался на крыше.
Я подозвал кабатчика.
— Может, и второго дашь? Пусть сидят на одном месте. Чтоб перекоса в лодке не было.
Мужик только на миг задумался, потом взял мальца за шиворот и передал мне. А я его братцу на колени умостил.
Лодочник тронул меня за руку.
— Ну?…
— Я строил крепкую лодку. Она не перевернется.
— Я знаю.
Посмотрели друг на друга. Помолчали. А о чем говорить?
Уже возле Солнечного поала лодочник опять прикоснулся ко мне.