Оказалось, очень даже просто.
Берется высокий резной стакан, тоже вроде как костяной. В стакане тонкие ошкуренные прутики торчат. На краях прутиков насечки и полоски разного цвета. Стакан берется в руку, над ним произносится какая?то заумная ерундень, какую я не повторю, даже если б очень захотел. Потом вторая рука хлопает по дну стакана… То, чего вылетело из него, над тем и работают.
Прутики еще падали, а я вдруг понял, что все это уже было. И старик, и клубок тонких палочек на голой земле, и мужик слева от меня. Но тогда это был не нортор. Капитан. Для команды. А для меня капитан Крант. И на месте Лапушки стоял его племяш. Чего?то жевал. Был еще ветер. Что пах морем, жарой и песком. Песок скрипел на зубах.
Старик?прорицатель бросил прутики на землю, и долго вглядывался в полученный узор. Я?другой тоже смотрел вниз. Будто видел и понимал увиденное.
Я?другой тоже смотрел вниз. Будто видел и понимал увиденное. Только капитан заметил это, как привык замечать все вокруг. Остальные глазели по сторонам, жевали или подмигивали проходящим девкам. Команда две луны обходилась без девок. Прорицатель кашлянул, прочищая горло, но я?другой не дал ему заговорить. Так мы и сидели, взявшись за руки и глядя в глаза друг другу. Слезы покатились по щекам старика, затерялись в глубоких морщинах, его губы дрогнули, и капли утонули в теплой пыли. Ямки получились глубокие, ровные. Словно не слезы сотворили их, а расплавленный металл, что прольется однажды на землю и…
Старик вскрикнул, как от боли и я вернулся .
Крант, Лапушка, древняя лавка, помнящая три поколения провидцев. Все на месте, все знакомо. А ее нынешний хозяин сидел напротив меня и покачивался, плотно закрыв глаза. По его щекам бежали слезы, терялись в лабиринте морщин.
В лавке пахло пылью, травами и почему?то дымом. На зубах скрипел песок.
Лежащие между нами палочки дымились.
— Как ты будешь жить с этим?
Блин, какой знакомый вопрос! Прям, до боли.
И такой же привычный ответ.
— День за днем, старик. День за днем.
Сколько раз я отвечал так? Точно больше двух. В скольких мирах или снах?… Вряд ли только в одном.
Усталость наваливается, как после тяжелой операции.
С трудом шевельнулся распухший язык:
— Заплати ему.
И нортор, как когда?то капитан Крант, бросает предсказателю монету. Золотой шлепается на землю, рядом с кучкой пепла.
— Забудь, если сможешь, — предлагаю старику.
— Если смогу.
Тот, по?прежнему, не открывает глаза.
Из лавки выходим, не дожидаясь просьбы хозяина. Даже мне ясно, что больше здесь мы ничего не узнаем.
За дверью нас ждет Малек. Вид у него донельзя любопытствующий. И слегка пришибленный, после созерцания наших рож.
— Господин, а…
Мне только допроса с пристрастием сейчас не хватает.
— Верни добро провидцу, — озадачиваю пацана.
Тот кивает. Миг и у Малька уже свободные руки. Он что, сквозь закрытые двери ходить научился?
— Господин, а…
— Чего это с ней?
Девчонка стоит у двери и мелко дрожит. Миска и кувшин брякают друг о друга.
— С этой? Так боится она.
И Малек замолкает. Типа, все остальное я должен понять без слов. Ага, счаз!
— Чего боится?
— Так наставник ее скоро умрет. После такого гадания. Она теперь вместо него предсказывать будет. А ей рано еще. Ей учиться надо.
— Ага, учиться. А с чего ты взял, что старик помирать собрался?
— Она сказала. Когда увидела, с чем я вышел. Говорит, так всегда перед последним гаданием делают. Чтоб Око дальше служить могло. Другому зрящему .
А девчонка молча плачет. Слезы выкатываются из?под закрытых век, бегут по щекам. И ни одна морщинка пока не мешает им.
— Не реви, дуреха. Поживет еще твой дед. Говорить ему не пришлось. А то, чего он видел… на двоих мы это разделили. Думаю, с половиной он как?нибудь управится.
На меня глянули сине?фиолетовые, как у породистой кошки, глаза. В таких легко можно заблудиться и утонуть.
А ведь из нее настоящая Зрящая получится. Если дать ей время и учителя.
Я этого не говорил. Честно! Но ответ услышал.
— Спасибо, Многомудрый. За предсказание. И за… учителя. Девчонка опять начала покачиваться. Глазищи закрылись. Голос стал низким и вибрирующим. Ты носишь много плащей, странник. Один из них дала тебе Удача. Если пожелаешь, ты сможешь прикрыть им других…
Дверь лавки распахнулась. Звякнули маленькие колокольчики. Гадалка?недоучка вздрогнула, поклонилась старику и юркнула внутрь.
А мы пошли по улице.
А мы пошли по улице. К Нижнему Городу. Молча. Нам было о чем помолчать. Всем. Кроме Малька.
— Господин, это было настоящее предсказание, да? Значит, нам надо идти к Храму, да?
— Это значит, мне надо подумать.
— А чего тут думать?!
— Во?первых, хватит мельтешить. Я резко остановился, и пацан почти столкнулся со мной. Крант слегка дернулся, но хватать его руками не стал. Привык к сдержанности и осторожности. Все?таки ипша без гиборы, что зверь без намордника.
— А во?вторых?
— Во?вторых, если тебе так неймется, можешь пойти сам. Без меня.
— Почему без тебя?
— Да не охота мне куда?то переться. И чтоб всякие многорыжие держались за мой плащ.
— А если я подержусь, можно?
Это Лапушка пошутить решила. Вид грозный и серьезный, хоть окапывайся, а глаза смеются.