— Согласитесь, что жизнь одного человека — не слишком большая жертва во имя счастья тысяч, миллионов людей. Пройдя процедуру возвращения к жизни, мои пациенты не только становятся послушны моим желаниям, но и на определенное время сохраняют свой привычный облик и даже до некоторой степени манеру поведения. Если, конечно, процедура проведена правильно. Изменения наступают много позже… В вашем случае это имело большое значение. Я не хотел ни у кого вызывать подозрений.
— Что вы имеете в виду? — спросил Вольский.
— Вы бы вернулись в Москву, — пояснил Прошин — Обналичили часть своих счетов, для покупки предприятия или еще зачем — вам лучше знать, вы бы сами нашли приемлемое объяснения своему поступку. А затем две?три недели продолжали бы работать, как ни в чем не бывало. Если я вывожу пациентов больше, чем на тридцать километров от Заложного, они не очень долго живут. Но этого времени было бы достаточно. Я бы получил средства на то, чтобы закончить исследования, а вы умерли бы через некоторое время, не привлекая внимания к моей персоне.
— Хороший план, — похвалил Вольский.
— Да, — согласился Прошин — К сожалению, ничего у меня не вышло. В первый же вечер я направил к вам медсестру… Это милая девушка не знала, разумеется, что вместо лекарства шприц наполнен мертвой водой, как я называю для простоты эту субстанцию, и укол должен вызвать вашу скоропостижную смерь от самых естественных причин. Однако Софья Игоревна проявила поразительную бдительность. Тогда я решил поместить в соседнюю палату одного из моих пациентов, уже прошедших процедуру возвращения к жизни. Насколько я понимаю, в записях Качанова вы прочли, что даже кратковременное соседство с ним должно было также привести к вашей смерти. Но эти покойники тупы, уважаемый Аркадий Сергеевич. Тупы и ограничены. Почуяв человека, они стараются добраться до него. Уж не знаю, как он открыл дверь, и куда смотрел санитар, но пришел ведь в палату, стервец, переполошил полбольницы, насилу угомонились потом. И ведь объяснял я санитару: пациент после сепсиса, не в себе, запирайте палату хорошенько… Какое там! Ушел к шоферам в карты играть, а эта образина вылезла… Не поверите, как с ними трудно иногда!
Вольский кивнул и постучал пальцами по столу, выражая легкое нетерпение.
И ведь объяснял я санитару: пациент после сепсиса, не в себе, запирайте палату хорошенько… Какое там! Ушел к шоферам в карты играть, а эта образина вылезла… Не поверите, как с ними трудно иногда!
Вольский кивнул и постучал пальцами по столу, выражая легкое нетерпение.
Прошин торопливо извинился, что отвлекся, и продолжал.
— В конце концов, я лично установил вам капельницу с той же мертвой водой. Ждать дольше было опасно — ваше состояние улучшалось, даже несмотря на визит моего пациента. Увы, краткий визит… Не думайте, что мне было просто добраться до вас. Днем в палате постоянно сидел этот цербер, Борис Николаевич. Неотлучно сидел, просто поразительно… Он, кажется, ни разу даже по нужде не вышел… Ночью — Софья Игоревна, тоже очень добросовестная особа, да еще водитель вечно в коридоре. Я больше не мог рисковать. С Борисом Николаевичем я поступил в высшей степени просто. Заметив, насколько он неравнодушен к женской красоте, решил этим воспользоваться, и направил к нему навстречу одну из моих пациенток. Вы знаете, это поразительно, но даже самую непривлекательную женщину можно сделать настоящей красавицей, поместив на некоторое время в мой регенерационный котел. Там у меня особый состав — исключительно растительное сырье, важно только поддерживать нужную температуру… Дама, с которой провел ночь, а затем следующий день ваш врач, при жизни красотой не отличалась. Когда мы познакомились, это была усталая изможденная женщина. Но видели бы вы ее сейчас! Цветок. Как есть цветок! Увы, цветок этот увял, едва она удалилась на некоторое расстояние от лаборатории. Однако свою задачу пациентка выполнила — отвлекла внимание уважаемого Бориса Николаевича, нейтрализовала его на необходимое мне время.
Что касается водителя, тут я даже и к услугам своих пациентов прибегать не стал. Заплатил по сто рублей малолеткам, велел постучать по стеклам вашей машины, а сам позвонил в милицию, и сообщил, что некий гражданин подозрительной наружности пытается угнать автомобиль господина Вольского. Так что вскоре ваш водитель попал в отделение милиции.
Труднее всего было с Софьей Игоревной. Как ее выманить из палаты? Днем мне удалось незаметно спрятать в карман несколько ампул с кетамином. Борис Николаевич был занят с вами, ну я и улучил момент… Дальше — просто. Ночью Софья Игоревна должна сделать вам укол, но лекарства в коробке нет. Зная, что запас препаратов хранится в моем сейфе, а ключ от кабинета — у дежурной сестры, Софья Игоревна отправилась в сестринскую. Но там никого не было: я отправил Полину Степановну на третий этаж, где пациенту, якобы, сделалось плохо. Кроме того, я заблаговременно угостил Таню леденцами, сваренными на мертвой воде. Вы, наверное, в курсе, что Таня — в прошлом кикимора, то есть не вполне живой человек. Мертвая вода действует на нее особым способом. Если обычного человека она убивает, то кикимору, хотя бы и бывшую, делает послушной моим приказам. Я приказал Тане следовать за Софьей Игоревной и задержать ее вплоть до следующего распоряжения.