Сдержанно поблагодарив, Вольский, вместо того, чтобы важно прошествовать к авто, сбежал по ступеням вприпрыжку, чем несказанно удивил весь персонал больницы. Верный Федор Иванович уже рулил к подъезду. Пока Вольский беседовал с персоналом, Федор успел метнуться к Веселовскому на квартиру, где застал уфолога?энтузиаста в тоске и недоумении.
Пламенная Слободская с утра должна была встречаться с доктором Прошиным, после чего обещала немедленно заехать за Веселовским. Они вместе собирались совершить исследовательскую экспедицию в лес за кирпичным заводом. Однако, уже вечер наступил, а Анна Афанасьевна так и не появлялась. Веселовский опасался, что она передумала, и уехала в Москву.
— Ладно, уфолог, садись в автомобиль, поедем, поищем Анну Афанасьевну, — велел Федор.
Дважды Веселовского просить не пришлось.
Через десять минут они были у крыльца больницы, с которого резво сбегал к машине Вольский, а спустя еще четверть часа компания затормозила у дома номер двенадцать на Коммунистической улице.
Двенадцатый дом оказался двухэтажным, облупившимся, на три подъезда. Оставив Федора в машине, Вольский поднялся на второй этаж, и принялся звонить, а затем и стучать в квартиру под номером семь. По всей видимости, никого в этой квартире не было.
На площадку высунула нос соседка. Открыла было рот, чтобы наорать на безобразника, мешающего четным гражданам культурно проводить досуг у телевизора, но, увидев в высшей степени приличного господина, который, к тому же, улыбнулся ей и сказал «Добрый день, милая дама», орать раздумала. Красивые мужчины редко называли соседку Прошина милой дамой.
— Простите, — как можно любезнее обратился Вольский к даме, которая, признаться, милой ему вовсе не казалась — Вы не подскажете, Валентин Васильевич не возвращался?
— Так у нас же сегодня пятница, — почесывая за ухом сообщила соседка, и уставилась на Вольского в полном недоумении, как на человека, не знающего самых элементарных вещей — Он теперь тока к понедельнику вернется, к вечеру. На даче он. Круглый год туда ездиит — хошь тебе зима, хошь лето, он на выходных всегда на даче.
— А не скажете, где дача у него? — спросил Вольский — Я специально приехал из Москвы, чтобы с ним встретиться, жаль было бы уезжать не повидавшись.
— Ой, — сказала тетка, покачивая головой — А я и не знаю, где она у его.
Соседка явно расстроилась, что приехавший из самой Москвы красивый мужчина уедет обратно несолоно хлебавши.
— А вы может зайдите, чаю с дороги? — предложила она — А то аж прям жалко вас: ехали?ехали, а его и нету. Заходите, не смущайтесь, вы такой мужчина замечательно вежливый, аж прям жалко вас на лестнице держать.
— Нет, спасибо большое, — мягко отказался замечательно вежливый Вольский — Я лучше поеду. Может, в другой раз.
— Ну тогда счастливый путь, — вздохнула соседка. Определенно, она расстроилась.
Найти дачу Прошина оказалось не так?то просто. В маленькой заложновской больнице, где, казалось бы, все все друг про друга знают, никто почему?то не знал, где заведующий вот уже тридцать лет проводит выходные. Прошин ничего не рассказывал про свою дачу, никого из сотрудников туда не приглашал, а новый год и дни рождения отмечал либо в больнице, либо на городской квартире.
— Еще бы он день рождения на даче справлял, — подумал Вольский — На даче у него лаборатория…
И тут он понял, что на самом деле знает, где она, эта тщательно законспирированная дача Прошина. Два часа назад он читал об этом в письме покойного отца Иннокентия. Как там было? Родник находится от дома Прошина в полутора километрах по прямой на Северо?Запад? Значит, если считать от поляны с родником — полтора километра на Юго?Восток.
Как там было? Родник находится от дома Прошина в полутора километрах по прямой на Северо?Запад? Значит, если считать от поляны с родником — полтора километра на Юго?Восток. Двадцать минут ходу.
— Виктор, — обернулся Вольский к Веселовскому — Эта поляна, на которой родник, ну это ваше чертово кладбище — где оно? Доехать туда можно?
Меньше, чем через полчаса Федор осадил джип у того самого места, где две недели назад Веселовский с Дусей вышли из лесу после экспедиции по местам межпланетной славы. Напротив, за полем, чернел с сумерках высоченный тесовый забор.
— Вот она, дача Прошина, — сказал Вольский, и решительно зашагал в сторону частокола, за которым скрывалась лаборатория милейшего Валентина Васильевича.
Из окна машины Федор и Веселовский видели, как открылась калиточка в воротах. На секунду силуэт Вольского показался в прямоугольнике яркого электрического света, а потом снова наступила темнота. Только частокол чернел на фоне вечернего неба. Ни усатый водитель, ни бравый уфолог?энтузиаст, поразивший своими оригинальными идеями любимую тетку пламенной журналистки Слободской, не могли увидеть, как со стороны леса к частоколу подошел человек.
Он шел, по?звериному бесшумно ступая, тенью скользил по траве. И запах от него шел не человеческий. Пахло от него прелой хвоей, осенними заморозками, страхом и восторгом ночной охоты, после которой, сытый и умиротворенный, он лежал, глядя в глубину опрокинутого над лесом ночного неба. Этот лес, которым человек насквозь пропах, стал ему родиной, семьей, жизнью, радостью, это были его угодья, его территория. И следуя тому новому, звериному, что долгие годы дремало внутри, и лишь здесь, в лесу, пробудилось, наполнив все его существо, человек намерен был свои угодья защитить. Он собирался прогнать отсюда непрошенных гостей, повадившихся околачиваться по лесу.