Уважаемый профессор поначалу от корреспондента всячески пытался отбрыкаться, но в итоге все же согласился съездить и взглянуть на Заложновский феномен.
Мириам Вахтанговна закурила еще одну сигарету, после чего практически слово в слово пересказала Дусе заметку из известий. Корреспондент не наврал. Действительно, рано утром работницы завода, шедшие с ночной смены, наткнулись на изувеченное тело. Человек был совершенно голый, череп раскроен, живот распорот от горла до паха и защит грубым швом через край. Он лежал без движения, и работницы подумали, что человек этот, ставший по всей видимости, жертвой какого?то опасного маньяка, давно и безнадежно мертв. Однако, когда они подошли ближе, мужчина замычал и зашевелился.
Женщины на заводе работали не робкого десятка. Одна осталась около раненого, другая же со всех ног припустила в заводоуправление, чтобы вызвать скорую и милицию. Прибывшие на место врачи доставили потерпевшего в Заложновскую больницу, где одна из медсестер к крайнему своему изумлению признала в нем некоего Ивана Калитина, скончавшегося у них в хирургии двое суток назад.
Когда, осмотрев оживший труп, профессор Покровский позвонил жене, он был крайне взволнован, подробности обещал рассказать при встрече, и предупредил, что по всей видимости задержится в Заложном на несколько дней. Однако, в тот же вечер ему телефонировали из Москвы и сообщили, что в больницу четвертого управления доставлен по скорой некий генерал с Лубянки, и его надо немедленно оперировать. Машину за профессором уже выслали.
Покровский едет оперировать генерала. Операция проходит успешно, на третий день состояние пациента стабильное. Покровский возвращается в Заложное. Однако оказывается, что странный пациент исчез в неизвестном направлении. А слухи о сбежавшем трупе сильно преувеличены. Паталогоанатом заложновской больницы заявил, что медсестра обозналась и найденный на дороге человек вовсе не является Иваном Калитиным. Иван Калитин умер, тело выдано матери для захоронения, о чем имеются соответствующие документы. После того, как заложновские милиционеры навестили мать Калитина и убедились, что сын ее действительно был похоронен два дня назад в родной деревне Космачево, дело о якобы ожившем Калитине сдали в архив. Дело же о пропавшем без вести мужчине, обнаруженном гражданками Свириной и Меньшиковой на дороге у кирпичного завода, так и осталось нераскрытым. Местная милиция так никогда и не узнала, кто он был, откуда взялся, и куда потом пропал.
Конечно, Покровский устроил разнос главврачу больницы. Прихватив с собой копии амбулаторной карты и больничного листа удивительного пациента, а также историю болезни Калитина, профессор отбыл в столицу.
— Вы знаете, деточка, — говорила Мириам, подливая Дусе ароматный чай с чебрецом — Я его никогда таким не видела. Глаза горят, бегает по комнате, кричит: «Мирочка, представь себе, брюшная полость совершенно пустая — и жив! Или я сошел с ума, или это какая?то фантастика происходит!»
Странный случай запал профессору в голову. Он сделался задумчив, на кафедре бывал теперь через день, все остальное время просиживал у себя в кабинете, обложившись книгами, и стучал на пишущей машинке. Как?то попросил Мириам, прекрасно владевшую французским, перевести статью из какого?то парижского журнала, и она очень удивилась, потому что статья эта отдавала махровой бульварщиной и касалась неких загадочных происшествий на кладбище Пер?Лашез. На вопрос жены, с чего это его потянуло в мистику, Покровский отшутился.
На вопрос жены, с чего это его потянуло в мистику, Покровский отшутился. Сказал, что скоро сможет подрабатывать по деревням, наводя порчу и снимая сглаз.
— За последний месяц я погряз в мистике и суевериях, — объяснил он жене, похлопав по стопке книг — Только об этом и читаю.
И действительно: на столе у профессора громоздились всевозможные «Верования древних славян», «Антологии неведомого» и прочие «Черные дыры средней полосы».
Так прошел почти весь июль. В начале августа Мириам Вахтанговна с шестнадцатилетней дочерью уехали в Ялту, на отдых. Профессор же остался в Москве работать. Расписав с домработницей меню на три недели, Мириам Вахтанговна уехала, хотя на душе у отчего?то было неспокойно. Провожая ее, Покровский между прочим заметил: я, мол, к вашему возвращению надеюсь закончить исследования и подготовить доклад для академии. Это будет бомба, дорогая!
Однако доклад он подготовить не успел.
Мелкие странности, бывшие, как потом выяснилось, звеньями цепи трагических событий, которые в конце концов привели к смерти профессора, начались сразу же после отъезда жены и дочери. Но тогда Мириам и предположить не могла, что скоро вся ее жизнь полетит под откос со скоростью грузового состава, сошедшего с рельс.
В одном из телефонных разговоров профессор мимоходом упомянул, что старый приятель попросил приютить на месяц племянника из провинции, который готовится к поступлению в университет. Профессор не возражал. Квартира большая, жена уехала, пусть живет. Он сказал Мириам, что парень тихий, скромный, приехал, засел в комнате с книгами, и почти не выходит. Занимается целыми днями. Мириам это не слишком волновало, хотя, опять?таки, смутное ощущение беспокойства встрепенулось где?то глубоко внутри. Но тогда же и улеглось. Ее куда больше заботило, что связь плохая, в трубке трещит, и не слышно, как там у них погода.