— Однако, выбрав одну, мы оттолкнем других, и я в любом случае получу полдесятка вооруженных нейтралитетов в обмен на одно родственное расположение.
— Вы подниметесь в салон посмотреть портреты или велите принести их сюда?
Кресло было мягким и удобно располагалось по отношению к огню. Кроме того, Рэндалл не без оснований полагал, что вскорости для него наступит время беготни.
— Пусть тащат сюда, — распорядился он, меняя ноги, закинутые одна на другую, и отхлебывая вино.
Сэр Эверард позвонил, отдал приказания дюжему слуге, и Рэндалл, усмехаясь, наблюдал, как тот стопками таскает и расставляет вдоль стен холсты и доски с портретами претенденток на его руку.
— Может, — подал он ленивый голос со своего места, — повернуть их лицом к стене и наугад ткнуть пальцем? Потому что какая, в сущности, разница, коли уж я так и так женюсь на ком попало?
Вино, которое они пили, не было крепким, но количество вполне искупало качество.
— Может статься и так, что на одном из них вы увидите женщину своей жизни.
— Навряд ли есть что?то в этой области, что может удивить.
Сэр Эверард согласно кивнул, понимая, как это бывает, когда в ранней юности удовлетворишь жадное подростковое любопытство и уже не ожидаешь ничего нового, и пошел перечислять «младших дочерей», останавливаясь с масляной лампой у портрета каждой из них. Возможно, он надеялся, что теплый живой свет совершит чудо, что образ оживет и заговорит с его воспитанником на языке сердец.
Чуда не произошло. Все как один придворные живописны изображали невест кроткими, миловидными и приятно округлыми в нужных местах, что ставило их в глазах Рэндалла Баккара на одну ступень с Тианой де Керваль. В основном предметом забот художников было аллегорическое изображение богатств земель, откуда происходили претендентки, с намеком на выгоды политического союза, и зачастую фон, обрамляющие детали и их расположение были проработаны куда тщательнее, нежели лица и выражения на них, а тяжелые позолоченные резные рамы представляли большую ценность, чем сами полотна. Младшие дочери и боковые ветви Габсбургов, Тюдоров, Валуа… Никто из них не представлял в политическом смысле ни силы, ни хотя бы интереса.
— Вот, — сказал Рэндалл, смеясь, — я женюсь на этой. У нее на самом деле половина волос черная, а вторая — белая? Или это намек на то, что она готова угодить любым моим вкусам? Во всяком случае, у ее отца есть чувство юмора.
Сэр Эверард поджал губы и замкнулся.
— Думаю, это не в счет, — сухо сказал он. — Безье взял этот портрет по ошибке, вместе с другими. Злая шутка Счастливого Короля. Я бы оскорбился, когда бы мне прислали портрет с лицом, составленным из совершенно разных половинок, но пока мы с вами не можем позволить себе подобной роскоши.
— Ей?богу! — Рэндалл встал и взял портрет в руки. — Какое из них — настоящее? Или здесь нет настоящего? Или вот это самое настоящее и есть? Какая?то аллегория? Кто, черт возьми, придумал так рисовать женщин?
— Венона Сариана Амнези — наследница Счастливого Короля, старшая и единственная дочь и прекраснейшая девушка под луной. Впрочем, так всегда говорят. Меня смущает то, что про Счастливого Короля давненько идет гаденький слушок, будто он повредился в уме. Что живет он в стеклянном дворце и поклоняется красоте как идолу. Венона Сариана получила воспитание, которое мы можем счесть по меньшей мере странным. Боюсь, из нее вряд ли получится идеальная королева, особенно в нашем мире, где все творится in nomine Pietras[1] . — Сэр Эверард обмахнулся небрежным религиозным жестом.
— Вместо «Измены» — «Забвение»? Вот здорово, — потянувшись, буркнул Рэндалл. Глаза слипались нестерпимо, и вся эта процедура становилась невыносимо скучной. — По крайней мере я вижу здесь присутствие здравого смысла. Я не могу думать одновременно о двух разных вещах. Мне все равно, как она выглядит, если она сама более или менее ничего, способна рожать и не станет двурушничать в пользу Брогау. Есть вещи, которые я целиком и полностью могу передоверить вам. Засылайте свадебное посольство. Пусть будет «Забвение».
6. Ода сержанту Децибеллу
— Мы, конечно, нагрянули чуточку раньше, но не настолько же, чтобы не застать никаких признаков того, что нас Ждали, что к нашей встрече готовились… вообще никаких признаков! Господин Баккара перестает мне нравиться.
Черноволосая обладательница длинного носа, которым она еще минуту назад раздвигала розовые занавески с рюшами втянула голову обратно в окно раззолоченного рыдвана и обернулась к своей спутнице, чьи изящные черты таяли в полумраке. Не сказать, чтобы это было ее изначальной целью; просто она инстинктивно размещалась в самом прохладном уголке повозки, спасаясь от иссушающего зноя полуденной Триссамаре. А ведь была еще только весна.
— Основные владения Баккара ведь севернее? — жалобно спросила она.
— До них еще добраться надо, — безжалостно откликнулась ее энергичная подруга. — И не только вам, свет моих очей, но и ему самому.
— Кариатиди, я волнуюсь, — сказала девушка из полумрака. — Сердце у меня выскакивает из груди. Вели помедленнее везти. Погоди, — торопливо добавила она, видя, что ее спутница вновь высунулась из окна чуть ли не по пояс, чтобы дать указания кучеру кареты и всему груженому каравану, влекущемуся следом за каретой вверх по спиральным улочкам, прямо к подножию царящего над городом палаццо Камбри. — Как ты думаешь, кто нравится ему больше: блондинки или брюнетки?