— Да примерно те же в ту же цену! Запомнили принцип — не прогадаете.
Некоторое время капитан молча щурился на солнышко, судя по виду, что?то обдумывая.
— Первая? — лениво поинтересовался он.
— Будет первая, если не лопухнусь, — сдержанно отозвался король.
— Дела?а, — протянул Дерек с явным удовольствием. — Вот доля у королевичей: сперва учат мечу и только после — бабе. Зим?то, милорд, сколько вам?
— Мне скоро четырнадцать, и не это важно.
— А что?
— Деньги нужны, — хмуро пояснил Рэндалл. — Иначе не получится. Не сговоримся.
— Как это — не получится? — возмутился сержант. — Только назовитесь…
— Ха! — Тут Рэндаллу не пришлось даже лицемерить. — Та, к которой я пригляделся, только на смех поднимет. Так она и поверила в высокую честь. Ей, понимаешь, все равно, лишь бы валюта была твердой.
— Угу, — согласился его визави. — Правильно, они такие. Ну так вам, считай, полмира принадлежит.
— Вот?вот. Поэтому деньги на карманные расходы несовершеннолетнему монарху не положены. Не к мамочке же бежать. Или, может, Брогау даст денег на девку?
— Дерьмо, — сказал Дерек Брисс и замолчал. Рэндад тоже, глядя, как офицер шарит по карманам.
— Эй! — сказал он, когда на коричневой ладони сверкнуло желтое солнышко. — Вы, наверное, всю жизнь копили.
С золотого кругляка на него одним глазом косил персонаж сомнительного сходства, подписанный именем его отца. Единственное, в чем нельзя было сомневаться, так это в венчавшей его короне. Золотая рада, еще недавно бывшая королевской. Дерек подбросил ее и поймал.
— А то! — сказал Дерек без ухмылки. — А накопив, гадал, на что ее употребить. Домом я уже вряд ли обзаведусь, нет у меня к нему особой тяги, а все остальное я или имею вашими щедротами, или умею раздобывать даром… Никогда бы не подумал, что мне подвернется случай одолжить королю.
— Мне столько не понадобится, капитан.
— Берите, милорд. Во?первых, мне ее менять негде. А во?вторых, надо же вам уважать собственный сан. Зазорно будет дать меньше, что бы она там про вас ни думала.
— Уговорил. — Монета перекочевала из ладони в ладонь. — Но верну я ее не сразу.
— Ерунда, — сказал капитан. — Считайте, что я купил себе удовольствие. Буду хвастать на склоне лет.
— Я верну, — упрямо пообещал Рэндалл. — Со всеми процентами, каких у вас хватит наглости потребовать. Когда вы снова наденете «шахматку». И еще одно одолжение, капитан. Пассия моя живет не в замке; Выпустите в свое дежурство? Это ведь ваша власть.
Дерек Брисс нахмурился и отвел взгляд.
— Нет, милорд, — сказал он явно с трудом, внезапно ставши неуклюж. — Не могу. Мне отдает приказы граф Хендрикье. Я не нарушаю приказов. Иначе на что я, по?вашему, как солдат годен? Простите, милорд.
Он потупился.
— Я этого не забуду, — услыхал он.
— Воля ваша, милорд.
— Ты не понял, — отчеканил ему в самую макушку Рэндалл. — Я не забуду, что ты верен приказу, солдат, когда ты наденешь наконец мои цвета!
Он не сказал вслух, но про себя подумал, что теперь есть хотя бы один, кому невыгодно бросить его в колодец.
Самым трудным оказалось сдвинуть тяжелый дощатый щит, закрывавший зев колодца. Смутно помнилось, что тогда, зимой, устье колодца, излаженное из неструганых занозистых досок, было покрыто толстой ледяной коркой. Сейчас же она стаяла без следа, но все равно оттуда, снизу, тянуло сырым холодом. Рэндалл стоял над колодцем, абсолютно один и в абсолютной тишине.
— Господи, что я делаю?
Яма, казавшаяся сверху бездонной, поглотила свет факела, и сейчас ему казалось, что она ползет снизу, клубясь у ног, что ночь наползает в мир отсюда, а вовсе не с небес. Рэндалл сел на край колодца и свесил ноги. Цепь уходила вниз, туго натянутая утопленной бадьей. Свой сумасшедший план Рэндалл реализовывал очень осмотрительно. И это был билет в один конец.
Что?то тревожило Рэндалла. Что?то помимо того естественного соображения, что он сидит на краю пропасти и готов совершить самый рискованный шаг в жизни. Что впереди его ждет практически ледяная вода, в которую ему предстоит уйти с головой и вынырнуть — или не вынырнуть — неизвестно когда. И неизвестно, куда она его увлечет. Чувство было такое, будто он что?то упустил. Что?то такое, что способно вывернуть наизнанку весь его замечательный план. Поэтому он медлил. Вряд ли у него хватит сил, спустившись, подняться обратно, буде он передумает.
Он закрыл глаза, прислушался к себе и в отчаянии прибег к последнему испытанному средству.
— Черт?черт, поиграй да отдай!
Если и после этого утерянная мысль не вернется, будь что будет. Он таки заставит себя спуститься вниз, потому что самое страшное, что довелось ему испытать в жизни, неотвратимо притягивает его. Он не мог противиться силе этого колодца, магии своего собственного ледяного ада.
Озарение вспыхнуло, как молния, как греческий огонь. Кто сказал, что Райбер?Псих не знал об этом ходе?
Если у двинутого предка хватило упорства выследить каждую крысиную нору, разумно предположить, что и летописи он тоже прошерстил так, что любо?дорого. Почти наверняка у него хватило дотошности выяснить, куда выходил рукав Римана?Призрака. А если Райбер и вовсе отвел его во двор, сделав тот, главный рукав тупиковым? И даже если он там не заложен вовсе, никто не гарантирует, что туннель с желанного конца не замкнут этакой симпатичной частой решеточкой, возле которой, по ею сторону, покоятся чьи?нибудь обмытые косточки. И даже если не так, кто знает, насколько за минувшие века мог подняться уровень воды в подземельях. Никто его не измерял, и были вещи, которые он просто не в состоянии был сделать один, не привлекая никого на помощь.
Никто его не измерял, и были вещи, которые он просто не в состоянии был сделать один, не привлекая никого на помощь.
«Убьюсь я с этой романтикой!»