Может, это сон?! Господи, ну пусть будет сон. Иначе подыхать вот так, с опущенными руками, без воли и желания победить, как-то уж совсем гадко. Перед самим собой стыдно.
Туман немного развеялся, открыв приближающееся нечто. Захар не мог подобрать ему определения или достойного сравнения. Как назвать безобразную гору из серых канатов, увязанных лохматыми узлами и затянутых паутиной. Да не просто гору, а живую гору, двигающуюся с завидной целеустремленностью и выказывающую весьма очевидные намерения.
Чудовище чем-то неуловимым напоминало паука с базы. Внешне ничего общего, но ощущалось смутное родство. Это не объяснить словами, Захар просто чуял. Как зверь чует охотника.
Значит достали-таки. Нашли способ, мелькнуло тоскливое. От обиды на такую несправедливость перехватило дыхание. Заломило виски и почему-то левую скулу… Будто врезал кто со всей дури. А потом в правую.
— Держи его, суку! Вырвется — в лоскуты всех порвет! — Сквозь навязчивый шепот прорвались голоса. — Держи, сказал!
Неизвестные с кем-то боролись, но им никак не удавалось справиться. В ноздри брызнул запах чужого страха.
Запах?!
Из-за его спины ударило копье обжигающе-белого света, вонзившееся в самый центр туши монстра. Во все стороны брызнули золотистые искры, чудовище налилось огнем и полыхнуло.
Как быстро, успел подумать Захар, прежде чем его закрутило в пепельно-сером водовороте. Короткое падение в темноту, вспышка резкой боли, и… он открыл глаза.
…Его держали четыре человека, один сидел на груди, засунув ему в рот рукоять пистолета. Ствол больно впился в небо, порвав губу. Руки свело судорогой в попытке освободиться, из горла вырывалось нечто среднее между криком и стоном.
Захар затрясся и попытался шевельнуть руками. Куда там, вцепились как клещи. Не отдерешь.
— Отпускайте его, он в норме, — сказал Георгий откуда-то сзади. Приказ выполнять не спешили, и он повторил, раздражаясь: — Отпустите, я сказал!
Захара освободили. Еще туго соображая, встал на четвереньки и мучительно раскашлялся.
— Какого дьявола?! — выдавил он, мысленно порадовавшись: все-таки сон.
— Ох и тяжело с тобой, парень, — ответил староста. Он стоял чуть в стороне, наблюдал за возней. — Ты ж… караганда… чуть не поубивал всех! Хорошо, от крика твоего проснулись, да что к чему понять успели, а то бы… караганда нам!
Пара боевиков с Дикого щеголяла свежими ссадинами, у Тони оказалась порвана куртка, а у Лехи на пол-лица расплылся огромный синяк. Захар не выдержал их взглядов и отвернулся. Стыдно-то как…
— Не стоит забивать голову мелочами, — сказал Георгий. Вид у него был весьма утомленный. — Меня интересует другое, с каких это пор у тебя такие сны появились?
— Просто кошмар… От страха потерял контроль и…
— Кошмар, говоришь? — передразнил Георгий. — Может быть. Из тех, после которых обычно не просыпаются. Со стороны… палестинки… пришла какая-то скверна, поразив одного тебя. Остальных почти и не задело вовсе. Странное дело, но целью стал именно оборотень, а не Сноходец вроде меня. Почему, не знаешь?
— Ты убил тварь? — спросил Захар едва слышно.
Георгий понизил голос.
— Не убил, а прогнал. Успел в последний момент. Хорошо Кардинал научил кое-чему — справился, а то бы не только мы с тобой сгинули, но и остальные погибли.
— Весело.
— Ничего… караганда… веселого, — встрял Сергей Сергеевич, разобравший одно последнее слово. — Знаешь, парень, твои вопли на километр слышно было. Мерзавцы уйти могут.
— Ничего страшного. Догоним.
К Караганде подбежал боец, зашептал на ухо. Вид он имел бледный.
— Случилось чего? — поинтересовался Георгий.
— Случилось чего? — поинтересовался Георгий.
— Сейчас посмотрим.
Они спустились с холма к самому краю болота. В глаза бросилась здоровенная серая проплешина. Неведомо как участок дерна просто рассыпался в прах. Захар готов был поклясться, что это как-то связано с кошмаром и вошедшим к нему в сон Георгием. Он повернулся за разъяснениями к виритнику, но тот промолчал.
— Раз все встали, то выходим. А то тут с вами пока бандитов догонишь, сдохнешь в караганду.
…Необычное пятно они обошли. Никто не рискнул переступить его границу. Даже «обезьянки» понюхали издали и резво рванули прочь. Вроде нет в нем ничего пугающего: не валяются тушки мертвых животных, не поднимаются пузыри и не роятся таинственные искры, но спроси любого, он скажет, что плохое место, дурное.
Вот и обошли стороной от греха подальше.
Хоть Караганда и говорил, что до палестинки рукой подать, вывел он их к ней нескоро. Долго кружил по болоту, заставил дважды подниматься на холмы и лишь затем указал на крупный остров, заросший колючкой.
— Самое трудное через шипы прорваться. Кусты метра два будут, не больше. Дальше совсем легко…
Петька дернул старосту за рукав.
— Чего тебе?
— Пусто здесь. Все зверье разбежалось.
— Вот так ребус… — Караганда нахмурился. — А «обезьянки» как, ничего не чуют?
Петька пожал плечами.
— Вы не хотите ничего объяснить? — спросил Георгий.
— Не очень, — ответил староста. — Вы же про кошмары человечка вашего все больше шепчетесь, от товарищей таитесь. Вот и мы смолчим…
Помолчав, довольный, он все же продолжил: