— Очухался? — поинтересовался Кардинал, все так же сидящий на подушке и потягивающий из пиалы чай.
Он не сразу понял, где находится. Долго лежал, вслушивался в ощущения. Наконец, с трудом сел.
— Очухался? — поинтересовался Кардинал, все так же сидящий на подушке и потягивающий из пиалы чай. — Э-э, испортишь ковер, сам чистить будешь.
— Вот дерьмо-то! — Позеленевший Артем сглотнул вязкую слюну. На языке ощущался металлический привкус, в носу хлюпало. Провел рукой — точно, кровь. Наплевав на гордость, пощупал штаны. Вроде бы, сухо, но, сложись все по-другому, не стыдился бы ни капли. Посмотрел бы он на любого сраного героя в такой ситуации. — Нет, ну какое же дерьмо…
— Следи за речью!
— Да не пойти ли вам…
— Мне бы не хотелось повторять урок. Боюсь, ты его можешь не выдержать, — с опасной мягкостью произнес Кардинал.
Артем опустил голову. Внутри клокотало, но он сдерживался. К ярости теперь примешивалась изрядная толика страха. Перед ним была сила, достойная уважения. Быть может, потом…
— Хорошо. Ты начинаешь понимать ситуацию, — улыбнулся Хмурый. — Честно говоря, в тебе я сомневался. В день Инициации ты выглядел настоящим слабаком. Ненавижу таких! Так и хотелось если не раздавить, то бросить подыхать… Но мне слишком нужны Сноходцы. Я боялся, что затраченные на твои поиски силы не оправдаются, и ты останешься прежним. Но продолжал надеяться. А сегодня дал шанс проявить себя…
— Выходит, вы меня на вшивость проверяли? — спросил Артем, глядя исподлобья. Кажется, он ненавидел сидящего перед ним человека. Ненавидел до мозга костей, истово, яростно, как никогда прежде. И Зверь в его разуме был совсем ни при чем.
— Верно подмечено… В ходе Инициации Сноходец раскрывает свой разум перед Прозрачником. Тот, кто доживает до конца обряда, получает в награду слепок сознания зверя Изнанки. И тогда все, прежний человек умирает. На его месте возникает новая личность, с новым характером и… возможностями. Конечно, имеются некоторые тонкости, но о них позже. Мне было важно посмотреть, кто вырос из дурного семени твоей бесхребетности. Остался ли ты прежним слюнтяем, пусть даже и победившим Серебрянку, или изменился в лучшую сторону.
— В лучшую для кого?
— Для всех. Сейчас время воинов. Иначе люди не выживут, сгинут, как многие до нас. В тебе нужная жесткость была запрятана чересчур глубоко. И лишь страх смерти на время заставлял тебя забыть об оставшемся на Земле добром мальчике Артеме… — Кардинал тихо рассмеялся. — Пришлось создавать экстремальную ситуацию. Заодно посмотрел, на что ты способен.
Еще не отошедший от «проверки» Артем содрогнулся. Пошли они все в болото! Демон пигмеев так не пугал, как Кардинал. Тварь его просто пытала, не покушалась на целостность разума и не нагоняла запредельной жути.
— Георгий сказал, у тебя было столкновение с… демоном? Он впечатлен. Да и я, признаться, заметил кое-что. Молодец. Не хочешь рассказать, чего от тебя хотел хозяин твари?
Артем отвел глаза. Ответить Кардиналу — значит задавить ненависть, пойти против самого себя. Но кто еще в Сосновске поможет разобраться со способностями?
— Он пил из меня силы Изнанки. Долго, может, неделю, а может, и больше. Становился крепче, набирал мощь. Даже выглядел более материальным. А потом я его убил. Как-то стал… — На язык просилось непонятное слово, и Артем медленно его произнес: — Нумингой и убил.
Кардинал удивленно покачал головой.
— Занятно.
Скажи на милость, а откуда ты узнал местное название Серебрянки?
И вправду, откуда? Что там лопотал шаман, он точно не слушал. Просто всплыло в памяти и все. Артем пересказал свои соображения Кардиналу.
— А «Патала» что значит, не скажешь?
— Изнанка? — выдавил Артем, вдруг испугавшись самого себя. С тенью Серебрянки в разуме он уже как-то смирился, сжился даже, а тут нечто непонятное. Какие-то чужие слова…
Зато Хмурый был доволен.
— Завидую я тебе, мальчик. Надо же, ухитриться подхватить кусок памяти умирающего демона. Готовься к новым открытиям!
Хорошо сказал. Со снисходительным интересом и слабым подтруниванием взрослого, увидевшего новую игрушку ребенка. Сволочь! Выходит у него свои источники «открытий»?
С присущей ему безжалостностью расставив акценты во взаимоотношениях, Хмурый начал задавать вопросы. Артему пришлось долго и обстоятельно описывать круговерть событий, в которых он оказался после побега. Кардинала интересовало все, особенно напирал он на всякие странности и испытанные ощущения. Знаки из развалин и вовсе попросил зарисовать в тетрадь.
— Ты пока вспоминай и записывай. Такая твоя сейчас работа. Закончишь, найдем другую, — пообещал Кардинал. — Мое прежнее предложение об ученичестве и месте в отряде остается в силе.
— А если я захочу уйти?
— Хотеть ты можешь сколько угодно. Но вот уйдешь ли? Самые крепкие цепи у нас здесь, в голове. — Кардинал постучал себя по лбу. — Ты ведь ненавидишь меня, просто кипишь от злости. Мечтаешь отомстить. За превращение в Сноходца, за сегодняшнюю трепку, за собственный неудачный побег в джунгли… Но ты слаб. Тебе нужны знания. И кто их даст, кроме меня?
— И вы уверены, что такая ерунда меня удержит? — восхитился Артем.