В Карма-Йоге содержится удивительный совет для родителей. Относитесь к своим детям, как к чужим, рекомендуют йоги (не предполагая, надо думать, что к чужим детям следует относиться плохо). Относитесь к ним так, как относилась бы, например, приглашенная со стороны добросовестная няня. Она заботлива, добра и предусмотрительна, но это не ее дети, не плоть от плоти, не свет в оконце, не пуп земли… « Ребенок — гость в доме» , — говорят индусы. Смысл, очевидно, в том, что ребенок имеет право на уважение, что его жизнь не может быть подчинена родительскому сценарию, что принадлежит ребенок в конечном счете только себе и, как говорят йоги, Единой Жизни.
Несомненно, в совете заключена тонкая хитрость. Относиться к своим, как к чужим, невозможно, противоестественно. Однако, если настрой сработает, будет найдена искомая мера, произойдет смещение значимости к той самой золотой середине, где лежит истина: любовь к ребенку утратит ослепляющую деспотическую избыточность. С той же хитрою оговоркой: относись к знакомым людям, как к незнакомым, а к незнакомым, как к своим близким, и ты станешь обаятельнейшим человеком на свете. Хочешь преуспеть в деле? Делай все, чтобы удалось; но откажись от моральной собственности на результат. Исполняя долг, признавай и некоторые права судьбы…
Снизить значимость или повысить, поднять или опустить « планку» — это и есть искусство владения собой (« самоуправство» , как выразился один мой самый юный, десятилетний читатель); знание же, а вернее, точное чувство, когда снижать или повышать, есть мудрость.
Почему труднее всего проявлять мудрость в делах собственных, уже, надеюсь, вполне ясно.
СОБИРАЙТЕ СОКРОВИЩА! ЗАБЛАГОВРЕМЕННО!
Этим занимаются дети, интересующиеся всем на свете; супруги, рождающие на свет не одно дитя, а два, три и более; коллекционеры; люди, заводящие у себя дома разную живность, изыскивающие всевозможные хобби; люди, преданные искусству, науке, любому сверхличному делу; это, между прочим, и те, кого иногда упрекают в легкомыслии, разбросанности, непостоянстве, счастливые сангвинические натуры.
Идея ясна: нужен запасник внутренних ценностей . Нужен и неприкосновенный запас… Если сангвиник вприпрыжку бежит от одной ценности к другой, от другой — к третьей и далее, если флегматик выбирает сверхценность, как опытная хозяйка овощ, и любовно консервирует в банке здравого смысла, то что делать холерикам и меланхоликам, тем, у кого все всерьез и надолго, а маятник то и дело готов сорваться с « гвоздя» и погрузиться в пучину ада?
У таких при крушении сверхценности, например, любви или престижа, легко возникает то, что в психиатрии зовется « депрессивной заслонкой» : отрицательная сверхзначимость разливается по мозгу черным огнем, и вот ценности гаснут изнутри, внезапно, все сразу, и нет масштабов, и конец целям, запросам и интересам — теряется ощущение смысла жизни…
Рискую определить мудрость еще и как умение играть с самим собой, как особую смелость: давать себе право на внутреннюю реальность. Не вводя себя в заблуждения, устанавливать с собой соглашения, имеющие силу веры, как это делают артисты и дети, сохраняющие в игре и чувство реальности, и внутреннюю истину « предлагаемых обстоятельств» .
…Тьмы низких истин нам дороже
Нас возвышающий обман.
Человеку необходимы и фантазии, и иллюзии; важно лишь, чтобы не они управляли им, а он ими, и через их посредство — собой.
…Сколько людей оказываются жертвами воображения и отсутствия воображения, сказать не берусь, но что ни трагедия — то роковая отрицательная сверхзначимость или, что то же самое, роковое отсутствие положительной… Недавно беседовал с девочкой 18 лет, едва отходили в институте Склифософского; бросил первый мужчина — я думал, какой-нибудь сытый ловелас, нет, такой же самолюбивый дурачок, мальчишка, вспомнил, что ему надо учиться. Диагноз — ценностная связанность. Сознание, суженное сверхзначимостью, нормальная девочка… Что можно было ей посоветовать — влюбляться поосмотрительнее?
Когда это есть, разговоры малоубедительны, а советы отдают пошлостью. Сверхценность-Влюбленность-Смысл жизни — когда этого нет, когда нет в жизни равного ей и большего, внутри рождается серая смерть, тоска, кричащая, что жить больше незачем. Но тот, кто хотя бы знает, что смысл жизни зависит и от него, получает в роковую минуту спасательный круг.
ШКОЛА РАДОСТИ
Радость пустякам, радость всему, радость жизни — это первоначальное святое искусство дается детством. (Ему можно поучиться и у животных, например, у собак.) Куда оно потом девается, куда исчезает? Почему остается к зрелым годам лишь у немногих, а к старости — лишь у исключительных одиночек?
« Многие знания — многие печали» ?.. Да, и это. И плен обстоятельств, и разочарования, и нездоровье, и черная дыра смерти…
Но только ли это?
Не отнимаем ли мы у себя радости сами — своей боязнью радости, своей бездарностью в радости, своим невежественным и наплевательским к ней отношением? Не отвыкаем ли радоваться по своей собственной воле, по какому-то непонятному упрямству или просто-напросто по инерции? Не подчиняемся ли, по бессознательной внушаемости, немногочисленным, но страшным своей принципиальностью врагам радости?..