— Можно хоть что?нибудь сделать? — спросил я у молодых людей, поддерживающих Степана Матвеевича.
— Ничего нельзя сказать заранее.
— Главное — объяснить феномен, — сказал второй. — Вы родственник?
— Нет. Но я очень заинтересован в судьбе Степана Матвеевича.
Кто?то тронул меня за плечо. Я оглянулся. Это был Семен. И лицо его было сейчас не злое, не грубое, а просто какое?то тоскливое.
— Вот что, Артем, — сказал он. — Возьми на память. — И он протянул мне радиотелефонограмму.
— Что это?
— Прочитаешь… Я ведь и не знал, что ему уже четыре года… Только по фамилии и догадался. Валерка это послал. На все станции… Прощай…
— Подожди, Семен.
Но он только махнул рукой и пошел прочь.
Тося все еще стояла возле вагона. Уж ее?то я не мог отпустить просто так. Да и некуда ей было идти здесь, в Марграде.
— Тося, — сказал я, — ты сейчас поедешь к нам. И мы все очень здорово придумаем.
— Нет, Артем. Я приду к вам, но не сейчас.
— Да куда же ты в незнакомом городе?
— Я знаю, Артем… Я знаю.
— Тося…
— Нет… Сейчас нет. Но скоро вы увидите меня. Обещаю. У меня есть Ингин адрес.
— Прощай, Артем.
Это Иван обнял меня.
— Почему же «прощай»? Только до свиданья.
— И я не хочу тебя терять. Вот не хочу, и все. Даже не могу. Сил таких у меня не найдется.
— Так и не надо, Иван. Я тебя жду у себя, если ты согласен.
— Ну, сейчас у тебя достаточно хлопот и без меня. Но зайду. Даже если исчезнешь куда, все разно найду. Артем, ты мне вроде брата стал. Хоть и сентиментально, но правда… До свиданья! До свиданья, Артем!
— До свиданья, Иван! Я тебя очень жду!
И Иван тоже ушел…
И вообще толпа заметно редела. Студенты грянули под гитару строительную песенку собственного сочинения. Валерка метался среди них, наводя порядок.
— Валерий! — крикнул я. — Михаил! Клава! Светка!
Светка погрозила мне кулаком. Клава улыбнулась. Михаил хотел что?то сказать и не мог. Видно было, как надулись жилы на его шее. Он снова заикался…
— Счастливо всем оставаться! — крикнул я.
Валерка нехотя подошел.
— Что же ты? — сказал я. — Так и уйдешь?
— Так ведь мы еще наверняка встретимся. Ты учти, Артем, что бросить институт мы ей не позволим. Весь наш комсомол этого не позволит.
— Да с чего ты взял, что бросит?
— С чего, с чего? Семья у нее теперь какая! И что за песни без нее…
— Да споет она еще с вами, споет.
— Артем! — это кричала Светка. — За Инку головой отвечаешь!
На это я был согласен.
Стройотряд уходил, оглашая вокзал боевой песней. И Инга что?то кричала им вслед.
Вот и Зинаида Павловна. Прекрасная седая женщина.
— Зинаида Павловна, — попросил я, — уж вы?то обязательно зайдите к нам.
— Непременно, Мальцев, непременно.
— Не забудьте только.
— Не забудьте только.
— Да как же я забуду, если я сейчас прямо к вам. Надо ведь как?то разместить семью. Вы хоть продумали это?
— Нет, — сознался я. — Ничего такого я еще и не продумал.
— Ну вот и займемся.
Все мое семейство и родственники начали потихонечку отходить от вагона.
Но тут стояла еще одна родная пара. Валерий Михайлович в майке?сетке, брюках, без ремня и разношенных тапочках и писатель Федор.
— Родственничков у тебя будь здоров! — сказал Федор.
— Это ничего, — успокоил я его. — Как?нибудь привыкнем друг к другу.
— Ты, Артюша, Артемон, Артемиус, себя им в руки не давай! — посоветовал Валерий Михайлович. — Тут себя сразу нужно поставить соответственно.
— Хорошо. Обязательно так и сделаю.
— Ладно, ладно, — успокоил его Федор. — Артюша и сам во всем разберется. — Артем… ты, если можно… возьми вот. — Федор вытащил из кармана пачку листов, исписанных его неровным почерком. — Почитаешь когда?нибудь…
— Да ты что, Федор! Твои рассказы надо печатать! Они очень даже нужны людям.
— А… — отмахнулся Федор. — Пустое это, Артемий… Да и не рассказы, а так, повесть… черновик… Я только фамилии и названия станций изменил. «Фомич» получился.
— Прямо! — скомандовал Крестобойников.
Мы обменялись прощальными рукопожатиями.
Вот ушли и эти. И снова я что?то не сделал для них. Да и для всех других. Пусть помогут тебе, Федор, добрые люди!
— Ну, Артем, я думаю, на работу ты в понедельник все?таки явишься. — Это был мой шеф, Геннадий Федорович.
— Конечно, Геннадий Федорович. Какие могут быть сомнения?
— До свиданья.
Ушел и мой шеф с двумя «академиками». Унесли макет марградского универмага… И никого уже больше не осталось возле вагона, лишь на мгновение мелькнул официант с пустой корзинкой.
И тут мне стало так больно, так невыносимо больно, словно я потерял глупо, по своей вине, всех своих товарищей. Захотелось заплакать. Я опустился на колени, поклонился и сказал:
— Спасибо тебе, «Фомич»…
На меня, конечно, смотрели не успевшие еще разойтись пассажиры из других вагонов, но мне не было стыдно.
— Ишь! Печалится! — Это тетя Маша стояла в дверях тамбура. И та, вторая проводница, имени которой я так и не узнал, стояла рядом.
Я встал, поклонился женщинам и сказал:
— До свиданья!
— А вещи вы, граждане, всегда забываете с собой захватить.
Это она говорила о бутылке пришельца.
— Возьмите ее себе на память, тетя Маша, — сказал я. — Это вам подарок от пришельца с другой планеты.
— И возьму, — заявила тетя Маша недовольно. — Мне все равно, пришельца или нет. А без билета не будет ездить!