На перроне послышались крики:
— Давай! Подсаживай! Стоп?кран!
В коридор из тамбура просунулся чемодан, потом голова старушки в цветастом платке, затем сама старушка, во второй руке у нее был еще один чемодан, а за плечами огромный рюкзак, который очень аккуратно и естественно застрял в проеме. Несколько человек выглянули в коридор, парень из соседнего купе рысью бросился к старушке на помощь. Я положил на столик бутерброд и тоже ринулся к выходу.
— Голубчик, — сказала бабуся парню, — да ты поднимешь ли?
— Ничего, не такие поднимали, — ответил парень, взял чемодан из руки старушки в свою и тут же брякнул его на пол.
— Ого! — сказал он. — Однако!
— Да сама я, голубчик, сама. Рюкзак бы кто протолкнул.
— Давайте мне, — сказал я. Парень потеснился, но мне лишь с трудом удалось оторвать чемодан от пола.
Это уже был конфуз. Я рванул еще раз, мне удалось перебросить тяжелющий чемодан через порожек. И тут, отбросив всякий ложный стыд, мы потащили чемодан вдвоем, обивая им ноги и стукаясь локтями о перегородки купе.
— Восемнадцатое место, — подсказала старушка.
Ясно. Это наше купе. Теперь бы как саму бабусю выручить. Парень оказался сообразительнее меня.
— Мамаша, бросайте чемодан и вылезайте из лямок рюкзака. Сможете?
— Смогу, голубчик, смогу.
Рюкзак так и остался висеть на высоте метра, зажатый с двух сторон стойками двери. Где?то в тамбуре гневалась проводница:
— Мне постели готовить надо. Ишь расположились!
— Сейчас, милая, сейчас. — Старушка схватила чемодан и бодро засеменила по коридору.
А парень и я с трудом потащили рюкзак.
— На верхнюю?то — обломится, — предостерегла старушка.
Это и так было ясно. Чемоданы и рюкзак мы пристроили под нижние полки.
Старушка, ничуть не уставшая, расположилась на левой нижней. Я хотел было сесть на свое законное место, но Тося перехватила мое движение.
— Ох, а ветчину?то вы и не попробовали.
— Да, да, спасибо. — Я взял кусок и сел на правую полку. Старушка была тоже приглашена к столу и не отказалась.
— Я взял кусок и сел на правую полку. Старушка была тоже приглашена к столу и не отказалась.
— У меня мама в Фомске живет, — пояснила Тося. — Домашнее?то ведь вкуснее. Правда?
Я бездумно согласился и тут же понял, что теперь буду есть, пока это занятие не надоест самим молодоженам и они не начнут укладываться спать.
— А тот товарищ, — обратилась ко мне Тося. — Эй, товарищ! — Это уже относилось к гражданину в сером. — Подсаживайтесь, пожалуйста, откушать. Все домашнее.
— А? Что? — очнулся гражданин.
— Садитесь сюда поближе.
— Год, число, месяц? — отрывисто спросил гражданин.
— Теперь уже первое августа тысяча девятьсот семьдесят пятого года, — ответил я. — Вы уже спрашивали.
— А реальность та самая?
— Самая что ни на есть та.
— Благодарю вас. — И гражданин снова погрузился в глубокие раздумья или сон, понять это было трудно.
Бабуся чувствовала себя за столом совершенно свободно, ловко чистила жирную колбасу, раздирала курицу. Пассажиры вагона помаленьку осваивались с новым житьем?бытьем. В последнем купе студенты запели «Бамовский вальс».
— Постельного белья на всех не хватит, — объявила проводница. — Только двадцать пять комплектов. Детям и престарелым.
— Как это? Как это? — заволновались в вагоне.
— Кому не нравится, может ехать другим поездом.
Простыни и наволочки мне не видать. Я уже вышел из одного привилегированного возраста и еще не вошел в другой.
— Вам, гражданочка. — Проводница бросила пачку постельного белья и полотенце старушке. — Детей нету?
— Не надо мне, голубушка, постели, — сказала старушка. — Мне в Старотайгинске выходить. Посижу и так.
— Не хотите, как хотите, — сказала проводница и быстро схватила комплект постельных принадлежностей.
— А, — махнула рукой Тося. — Мне Семка все равно достанет.
Я хотел было сказать, что его что?то долго нет, но раз Тося не беспокоилась, нечего было волноваться; и мне.
2
В коридоре у титана послышался звон стаканов, он все приближался.
— Семка… — начала было Тося и осеклась.
В коридоре стоял крупный, представительный мужчина с портфелем в руке. Головой он загораживал потолочный плафон, и поэтому казалось, что из его головы исходят лучи. Он был похож на бога, только в велюровой шляпе. И это в тридцатиградусную жару! А ведь он был еще и в пальто!
— Будьте любезны, — сказал мужчина и вошел в купе. Вместе с ним в купе вошло что?то необычное и таинственное.
Появился Семен. Он тоже был весь нервное напряжение. Даже пустые стаканы позвякивали на подносе не в такт колесам вагона. А было их, стаканов, не пять, а шесть. Значит, Семен заметил странного пассажира еще в коридоре.
— Вот, — пробормотал Семен, боком входя в купе. — Чаек, так сказать. Не откажите… за компанию… как положено.
А где он был, этот чаек? Шесть пустых стаканов на подносе.
— Будьте любезны, — еще раз сказал пассажир и протянул руку за курицей. Рука его на мгновение задержалась, и о столик стукнула литровая бутылка из темного стекла. На этикетке значилось: «Напитки разные, 0,5 л». Но бутылка была литровая. Рука вернулась назад. Пассажир вовсе и не собирался брать курицу.
Все молчали. Мужчина — величественно, мы — настороженно.