— Эй, голубчик! — закричали с того берега. Но мне не хотелось уплывать отсюда.
— Голубчик, ишь заснул как крепко. Вставай. Старотайгинск.
Это был сон. Но какой сон!
— А как ты сладко спал, голубчик… Зря я тебя разбудила.
— Нет, нет, бабуся. В самый раз. Все равно бы эти через пять минут приперлись.
— Кто же?
— А?а… Фу! Во сне это. Хорошо, бабуся, что разбудили.
— Ну и ладно. Ты, поди, умываться будешь?
— Потом. Провожу вас, пробегусь по вокзалу. Не был здесь ни разу.
— Ну и хорошо. Пробегись. Разомнешься немного.
— Еще один безбилетный пассажир, — сказала проводница, выходя из последнего купе. — Вот чудит молодежь!
— Серьезная женщина, — заметил я, когда она прошла.
— Работа ответственная, будешь серьезным, — сказала бабуся.
За окнами в мутном еще рассвете мелькали огни, поезд вздрагивал на стрелках и замедлял ход.
Я взял рюкзак за лямку, рванул, толку пока никакого не вышло. С верхней полки соседнего купе соскочил парень, молча ухватил рюкзак. С помощью бабуси он нацепил на меня эту самую пасеку. Стоять еще было можно, но как сделать шаг, я не представлял. Рискнуть, что ли? Я рискнул, но, чтобы не упасть, обеими руками ухватился за стойки по бокам коридора. А как же бабуся с ним? Я сделал еще шаг. Теперь нужно было сделать два без всякой опоры для рук. Это мне удалось только с помощью волевого усилия. Ну а теперь снова есть за что уцепиться. Сзади пыхтел парень с чемоданом, ему приходилось не легче, да еще и руки заняты. Поезд притормаживал, а когда толчком остановился, я по инерции понесся вперед, чуть не раздавив трех пассажиров с полотенцами в руках. Парень загремел чемоданом, зацепился за что?то. Меня здорово тряхнуло, да и весь поезд тоже.
Вот и тамбур. Теперь бы только шагнуть на платформу.
— Пропустите, — прохрипел я проводнице.
Вид у меня, наверное, был страшен, потому что тетя Маша резко отскочила в сторону. И я вывалился на перрон.
— Бабуся у вас в вагоне есть? — спросил меня черноволосый гигант.
— Во… Вот рюкзак. — Я и снять?то его не мог. — Помогите.
Гигант мигом высвободил мои плечи из лямок. Я тяжело дышал. Надо было помочь парню. Но гигант сообразил сам. А тут уж и бабуся осторожно выходила из вагона.
— Бабуся, родненькая!
— Коленька! Голубчик!
Пока они целовались, я отдышался. Тот парень тоже.
— Вот спасибо за помощь, голубчики. Теперь уж я доберусь. Внучек вот меня встретил. Извини, голубчик, за ночной разговор.
— Да что вы! Спасибо вам за него, а вы — извините. А второй чемодан? Может, заберете?
— Да ну его к лешему!
— Что за чемодан? — загремел внучек Коля.
— Да отцов подарок. Магазин, вишь, состроил, чтобы внучка играла.
— Это он Анюте простить не может. И правильно. Пусть этот чемодан едет в Марград.
Он взвалил на плечо рюкзак, осел немного, но выстоял, подкинул его еще чуть?чуть, чтобы удобнее лежал, присел, не сгибая спины, за чемоданом, взял его за ручку, хрипло ухнул, приподнял и пошел ровно, не пошатываясь, хотя и медленно. Бабуся поспешила за ним, оглянулась и еще раз сказала на прощание:
— Спасибо, голубчики.
Бабуся с внуком скрылись в тоннеле. Поезд стоял, кажется, у четвертой платформы.
— Может, в буфет заглянем? — предложил парень. — Ресторан еще когда откроется.
— А что? Идея! — согласился я. — А где тут буфет?
— Найдем, не маленькие. Ты в Марград? — спросил он, когда мы уже шагали ко входу тоннеля.
— Ага. А ты?
— Я дальше, в Москву. А вообще?то я коренной фомич Иван. — И он на ходу протянул мне руку.
— Артем, — сказал я, пожимая его ладонь.
— Интересная бабуся, — сказал Иван.
— Артем, — сказал я, пожимая его ладонь.
— Интересная бабуся, — сказал Иван. — Не спалось что?то сегодня. Я слышал, что она рассказывала. Извини, так получилось.
— За что же тут извиняться? Слышал да и слышал… История, конечно, интересная. И что?то в ней есть, а вот что, не могу сообразить.
— Ну, это самовнушение после рассказа товарища Обыкновеннова. Непробоистый, видно, мужик, раз с диссертацией у него туго.
Мы вышли из тоннеля в зал. Слева размещался буфет. Блестящий автомат для приготовления кофе периодически исторгал из себя клубы пара. Человек десять стояло в очереди. Я взглянул на часы. Фу, пропасть! Часы стояли.
— Послушай, Иван, сколько времени на твоих?
Иван взглянул на руку, потряс ею, поднес к уху.
— Стоят, — изумленно произнес он. — Невероятно!
— И у меня стоят. Скажите, пожалуйста, — обратился я к гражданину, последнему в очереди, — сколько сейчас времени?
У гражданина, оказывается, часы тоже стояли. Ну, у одного — понятное дело, у двух — куда ни шло, но чтобы сразу у троих! Гражданин заволновался, наверное, часы его никогда не подводили, и повторил мой вопрос стоящему впереди. Через десять секунд все трясли руками и прислушивались к ходу часов. Ни у кого из всей очереди часы не шли.
— Вам что? — кричала продавщица, но ее плохо слушали. — Вам что?! У нас только кофе и булочки! Кофе без сахара, булочки вчерашние. Выбирайте скорее. — В очереди обсуждали проблему точных часов. — Эй, Зина! — Это относилось к ее помощнице или сменщице. — Говорила я, что надо объявление повесить. Так сменную выручку не сделаешь! Граждане! Вам, гражданин, что? О господи! Да успокойтесь вы со своими часами! Раз вы в очереди стоите, значит, и часы стоят. Во всех буфетах это ввели. С сегодняшнего дня. Для экономии времени. Вам что?