Вирея смахнула с лица волосы и огляделась.
Ход закончился в большой, шагов пятнадцать, подземной камере. Тут, казалось, и вовсе не было чем дышать от вони и гари.
— Чем-чем?
Дядька, вороша что-то в дальнем конце, с неохотой ответил. — Так по науке называется то, чем ты их поджарила.
— По науке? Выходит, на свете и другие школы чаровниц есть? И ты, дядьку, учился там, а теперь силу свою скрываешь? Натворил чегой-то и убег?
— Головастая… О, нашел! Иди-ка, глянь.
Обогнув черно-пепельную кучу, в которой угадывалась голова и лапы, девушка шагнула поближе. Под неярким светом заблестела кучка золота и драгоценностей, изрядно посыпанная сажей и мусором.
— Мамочки мои! — изумилась Вирея. — Да я в жисть столько не видала. Тут можно всю деревню купить.
Ровер уже деловито пересыпал ценности в непонятно откуда взявшийся кожаный мешок, отбрасывая в сторону камешки и обглоданные кости. — Да нет, таких, как ваша, на три-четыре хватит. Так что будет тебе в чем на гульки пойти да покрасоваться.
— Нет. — со вздохом, но решительно отрезала девушка, осматривая какой-то браслет. Потерла пальцами, полюбовалась, и тоже отправила в мешок. — Мы все ценное относим в Школу. Чтоб, значит, на благо опчеству.
— Если по совести, девонька, тут половина моя. А я вашим теткам ничего не обещал. А если мой подарок, от всей души сделанный, не примешь, обижусь смертно.
На это Вирея не нашлась, что ответить, и переправила в мешок несколько последних монет.
Дядька поворошил остатки мусора.
— Вроде все? Пошли отсюда, рыженькая, а то меня уже с души воротит.
Снаружи, с наслаждением вдохнув показавшегося неимоверно чистым и свежим ночного воздуха, они спустились со склона горы, кое-где поросшей кривыми, сейчас черными соснами. Дядька прямо в одежде полез под струю воды.
— Красота-то какая!
Вирея поглядела на это дело, звонко засмеялась, и последовала его примеру. Напоследок, окатив обоих Чистой Волной, она прямо в мокром, липнущем к телу платье собрала несколько валежин и устроила костерок.
Дядька несколькими взмахами клинка срубил длинные прутья, воткнул их в землю у огня. Сел рядом, скрестив под собой ноги. Подумав, оглянулся и достал из колеблющейся темноты за собой лохматое вязаное одеяло с длинной бахромой по краям, перебросил девушке.
— Развесь свой сарафан, пусть просохнет.
А сам положил руки на колени, закрыл глаза и сосредоточился. От него пахнуло жаром, как от огня, и от одежды пошел пар. Вирея отступила в темноту, и, дрожа от озноба, скинула холодное мокрое платье. Одеяло оказалось с дырой посредине. Для головы — догадалась девушка, и с наслаждением нырнула в сухое тепло. А что, удобно.
Она развесила на прутьях мокрую ткань, и присела к огню.
Дядька Ровер, уже сухой и чистый, открыл глаза.
— Небось, есть хочешь?
Только тут девушка сообразила, чего ей не хватает для полного счастья, и отчего так злобно урчит в животе. Она отчаянно закивала головой, и отливающие медью мокрые пряди волос тут же залепили ей лицо.
Тот улыбнулся.
— После этого всегда так.
Он достал из сумки полотняный сверток, в котором оказалась жареная курица и краюха хлеба, а также несколько яблок. Запахло так вкусно, что Вирея с трудом совладала с наполнившимся слюной ртом и, уже вцепившись зубами в ножку, запоздало поблагодарила запасливого дядьку.
Он кивнул, съел яблоко и, улыбнувшись аппетитно и со вкусом поглощающей пищу девушке, опять достал свою трубку.
Он кивнул, съел яблоко и, улыбнувшись аппетитно и со вкусом поглощающей пищу девушке, опять достал свою трубку. Хотел взять из огня уголек, но потом только ткнул пальцем, приминая табак. Вспыхнул огонек, и он задымил.
Вирея сама не заметила, как умолотила все подряд. Виновато моргнув, покраснела. — Ой, прости, дядьку.
— Да ничего страшного. — отмахнулся он. — Это не мне, а тебе в новинку, а я уж давно привык к таким делам.
Девушка облизала пальцы, и довольно вздохнула. Некоторое время умиротворенно смотрела, как к огню слетались ночные мотыльки, роясь и порхая.
— Дядьку, а зачем в нашей глухомани прячешься-то? Убил кого, или злое дело какое сделал? Ты ведь не из простых — барон, поди.
— Да как тебе сказать, не из простых… — Ровер выпустил колечко дыма, и лениво смотрел, как оно, подлетев к костру, заколебалось и улетело вверх.
— И убивать мне приходилось, и зло делать. Да куда больше, чем хотелось бы. А теперь — надоело все. Отдохнуть, да подумать немного решил. Вот и завели ноги в ваши Осинки. А прятаться — да, в общем-то, и не от кого. А от самого себя не убежишь.
— Чудно говоришь, дядьку Ровер. Видать, много повидал на белом свете.
— Это точно, — задумчиво кивнул тот. — И воевал, и так, по делам ездил. И у эльфов бывал, и в стране орков. Даже в Стигию как-то раз занесло. Кой-кого из богов встречал, раз даже за одним с ними столом пировать довелось. Повидал мир, в-общем. А у вас тут тихо да спокойно. Вы лиха в жизни не видали, не цените этого.
Девушка потянулась рукой, потрогала домотканую материю платья. Почти высохло. Только вот в подоле дырочку прожгло — видать, угольком стрельнуло. Опять тетка Килия ругаться будет… Да ну ее!