Класс фехтования у дервишей был невысокий, и два меча Баг выбил сразу, а третий нападающий отлетел к стене, пораженный пинком Кормибоброва. Сверкающая сталь успела прозвенеть лишь трижды, а потом из-за спины посторонившегося Кормибоброва в пещеру ворвались богатыри в папахах.
— И это все? — оглядев побежденных, усомнился Баг и оказался прав: из бокового прохода, крича дурными голосами, начали выскакивать дервиши с разнообразным холодным оружием — от мечей до пик — в руках. Хлопнул из глубины выстрел и пуля, кроша гранит рикошетами, с визгом забилась о стены.
Богатыри в папахах единообразно скинули бурки наземь, выхватили кривые сабли и слаженной линией молча устремились на дервишей. Кормибобров извлек свой сверкающий, как яхонт, обрез, а потом принялся неторопливо и со вкусом выбирать цель.
Крики и стоны, лязг мечей и сабель наполнили пещеру.
Баг, мимоходом круша многочисленных противников, пробился в дальний угол, где на составленных вместе ящиках функционировал компьютер — там какой-то бритый наголо тип с висячими усами орал, брызжа слюной, в телефонную трубку:
— Сюда! Все сюда, на хрен!
— Подданный, не ругайтесь! — Баг выбил трубку из его руки.
— А! Вэйтухай позорный! Порешу! — выкрикнул бритый, молниеносно разворачиваясь к Багу с прямым мечом в правой руке.
— Во имя Горнего Старца!! — Левой рукой он выхватил из-за пояса широкий нож.
Баг резко выдохнул и отвел вытянутую руку с мечом в сторону. Сознание его очистилось от суетного и заполнилось холодным и безмятежным океаном пустоты — так всегда бывало перед трудной схваткой; а что противник перед ним серьезный, Баг увидел по тому, как тот держал меч. Многолетний опыт приучил Бага отрешаться в такие моменты от чувств и мыслей, полагаясь на единственно верные инстинкты бойца, у коего разум лишь созерцает и хладнокровно фиксирует ювелирно точные движения рук и ног, не будучи в состоянии поспеть за ними в скорости.
Бритый сделал скупое движение ножом и тоже застыл, внимательно следя за Багом. Потом внезапно и молниеносно, безо всякого упреждающего возгласа, полоснул лезвием. Баг сделал полшага назад, отбил удар круговым движением меча и снова застыл в ожидании.
Снова выпад.
Меч Бага описал короткую кривую.
Двойной выпад — мечом и ножом.
Нож Баг подловил и легким, но сильным толчком выбил. Звякнул о камни металл.
Сзади доносились звуки шумной схватки. Кто-то тонко заверещал от боли, оглушительно в замкнутом объеме пещеры ахнули выстрелы — но противники не обращали на все это внимания, сверля друг друга взглядами.
Глаза лысого налились кровью.
«Злится, — отрешенно отметил Баг, — значит, проиграл».
— Этц! — высоким голосом выкрикнул лысый, перехватив меч обеими руками и делая очередной выпад.
Баг слегка отклонился влево, перебросил меч в левую руку лезвием вниз и, проскальзывая лысому за спину, туда, где ящики и компьютер, нанес скользящий удар по животу противника.
Лысый рухнул на камни.
«Намо Амитофо…»
Баг неторопливо обернулся, вложил меч в ножны и в бездушном свете ламп оглядел поле битвы.
Дервиши были разбиты наголову: более двух десятков их раскинулось на полу пещеры, скорбя от повреждений разной степени тяжести. Подающих признаки жизни — а таковых было большинство — молодцы из тейпа Кормибарсова сосредоточенно вязали собственными же кушаками злодеев и прочими их опоясками. Баг отметил пару отдельно валяющихся усеченных рук. Одну из этих рук отделил от привычного ей туловища, кажется, он сам. «Богдан будет дуться, — смущенно подумал Баг — И чего это я так увлекся»…
Посреди пещеры высился сложивший руки на груди невозмутимый бек Кормибарсов. Поймав взгляд Бага, достойный Ширмамед скупо улыбнулся и едва заметно кивнул с уважением: мол, видел, оценил, умеешь.
Баг сдержанно поклонился в ответ, озирая пещеру еще и еще раз, — он нигде не видел Богдана.
— Там, — коротко ответил на невысказанный вопрос бек, и жилистый палец его указал направление.
В то же самое мгновение из бокового прохода, на который был нацелен указующий перст Ширмамеда, донесся громовый голос Богдана:
— Подданный с паяльником! Остановитесь! Как вам не совестно?
А потом грянул выстрел.
«Не обрез, — определил Баг, очертя голову бросаясь в узость скального коридора. — И не автомат. Похоже, «макаров». Неужто минфа так раздухарился? Ай да Богдан…»
Проход вывел Бага в еще один просторный зал. По стенам его, как соты в огромном улье, располагались койки. Очевидно, тут было нечто вроде казармы. В зале не было ни души — но в противуположной стене виднелся узкий, щелеобразный грот.
Посреди него помещалось старое деревянное кресло, в коем, бессильно откинувшись на спинку и свесив набок голову с закрытыми глазами, сидел обнаженный по пояс французский профессор, борец за права человека во всем мире и член Европарламента Глюксман Кова-Леви. Он явно пребывал без памяти. Мертвенно бледное лицо его было украшено синяками и ссадинами, а на груди проступали явственные следы недавних ожогов.
Рядом с профессором суетился бледный, как мел, Богдан: он судорожно резал трофейным ножом ремни, каковыми Кова-Леви был натуго привязан к подлокотниками и ножкам кресла. Неподалеку лежал пухлый дервиш: кровь растекалась из-под его головы, а в двух шагах валялся поражающий размерами паяльник. От паяльника ощутимо веяло жаром.