— …А з майдану перед готелем, видит ага, идут повозки к местам, где можно подывиться на древнекопалища наши знатные, о так… — толковал старик-лоточник.
— Ласкаво рахматуемо, — широко улыбнулся ему Баг. — Непременно посещу все достопримечательности вашего славного города. За тем и приехал.
Баг проводил Хикмета взглядом. Как следовало из услышанного телефонного разговора, Мыколе назначили встречу в восемь вечера в некоем шинке с поэтическим названием «Кумган». Хорошее название. Почему нет? Не «Чайник» же или, там, не «Кастрюля». Не «Сковорода». «Кумган» — коротко и со вкусом.
Никуда дервиш не денется. Есть время найти не самую удаленную, не слишком заметную и недорогую гостиницу — и детально ознакомиться с планом города.
Баг остановил свой выбор на двухэтажном готеле «Старовынне мiсто»: небольшой домик уютно стоял, окруженный зеленью каштанов. Здесь путешественник был встречен радушно и даже ласково: лукавый служитель с заметным брюшком и красной физиономией, томно обмахиваясь вчерашней газетой «Асланiвськi вiдомостi» и поминутно называя Бага многоуважаемым преждерожденным-агой, мгновенно определил его и лично провел в одноместный номер на втором этаже — со всеми удобствами, включая вид на каштаны. Готель оказался недорогим, даже дешевым по александрийским меркам. Ощущение подозрительной дешевизны терзало Бага в течение всего — к счастью, недолгого — пути до номера, и не потому, что Баг испытывал острую потребность в роскоши, а оттого, что преждерожденный вроде него просто не мог остановиться в какой-то дыре. Ведь он, Баг, путешествует с целью обозреть местные древности, ради собственного удовольствия, не службы для, и в этом смысле все должно выглядеть сообразно: путешествующие ради удовольствия денег не считают. Сорить на отдыхе заработанными зимою в поте лица лянами есть одно из основных удовольствий отпускника — такова природа человеческая.
Однако, вступив в номер, Баг увидел, что ему отвели опрятную и даже изящную просторную комнату с балконом: широкое ложе радовало глаз накрахмаленным бельем, а ванная комната, куда тут же распахнул дверь добросовестный и радушный служитель, могла удовлетворить и более взыскательный вкус.
Взгляд Бага задержался на низкой тумбочке у ложа, — там лежала книга, на обложке которой был красочно изображен закованный в доспехи богатырь с поднятым над головой внушительным мечом. Лицо богатыря не внушало доверия; художник мастерски изобразил его жестоким, тупым и коварным. Ниже значилось: «Слово о полку Игореве». Баг взял книжку, полистал — на титульном листе мелко было напечатано: «Правильный текст. Адаптированное издание». И еще ниже: «Народное издательство «Великий Прозрец»».
Баг хмыкнул и вопросительно посмотрел на служителя.
— Это у вас всем постояльцам полагается?
Служитель пожал плечами в недоумении:
— Наверное, позабыл кто-то…
Оставшись один, Баг достал из холодильника бутылочку сока, включил телевизор и, раскрыв «Слово», опустился в кресло напротив.
Но насладиться чтением телевизор ему не дал.
— Мы ведем наш репортаж с Площади Справедливого Вразумления, — заговорщицким тоном сообщил возникший на экране тип с узким лицом, какими-то пустыми, рыбьими глазами и бородавкой над правой бровью.
— Сейчас вы станете свидетелями справедливого вразумления малопочтенной подданной Параски Улюлюковой, которая доставлена сюда по подтвержденному свидетелями обвинению в совершении чреслогортанного блуда.
Баг забыл про сок, про князя Игоря и подался вперед.
На просторный цветной экран выехала большая белая задница — по всей вероятности, той самой Параски.
— Оная Улюлюкова неоднократно совершала чреслогортанный блуд, — продолжал комментатор за кадром, — а согласно уложений Великой Ордуси такое противуморальное действие карается десятью малыми прутняками.
На экране появились малые прутняки. В надлежащем месте их уверенно сжимала опытная мускулистая рука.
Камера удалилась от ягодиц блудницы Параски, явив зрителям ее спину и скамью, к каковой была привязана вразумляемая. Малые прутняки начали свое неумолимое движение и стремительно вошли в соприкосновение с задницей. Вразумляемая издала сообразный вопль.
Баг выключил телевизор.
«М-да, — ошеломленно подумал он. — Подумать только: и свидетели были этого… гм… чреслогортанного… Каким же таким образом?»
Правовой беспредел, дополненный чудовищной правовой безграмотностью населения, здесь, видимо, процветал. Конечно, еч Богдан с ходу дал бы куда более подробную, просто-таки исчерпывающую справку на сей предмет, но Баг и без друга, и даже без справочников, мог бы поручиться, что ни в одном из ныне действующих уложений Ордуси не предусматривалось никаких наказаний за совершаемые по обоюдному согласию любовные действия какого угодно свойства. Оные действия — дело настолько частное, что с прутняками к нему перестали подступаться уж лет двести тому назад. Наказанию подлежал лишь блуд, совершаемый либо насильственно, либо за деньги, но ни о насилии, ни о деньгах в зачитанном обвинении не было сказано ни слова.
Да если бы даже и так — показывать такое по телевизору… Ведь телевизор смотрят главным образом подростки! Дети!