«Ох… — подумал Богдан, глядя на невозмутимого бека, — Когда все это кончится, драг еч Баг и Ширмамед, кажется, быстро найдут общий язык».
— Где обнаружили женщину? — спросил Баг, обернувшись к Абдулле.
— Вон там! — указал тот на деревья слева.
— Не сочтите за труд показать точнее, — попросил Баг, — это необходимо для успешного исхода гадания.
— Теперь я тоже могу показать, — тихо и печально проговорил Богдан. — Идемте, наставник. Это место навсегда запечатлелось в моей памяти.
Абдулла сочувственно вздохнул. Но, когда Богдан и Баг направились к деревьям, он, помедлив, вдруг встрепенулся и быстро догнал их. «Боится оставить нас вдвоем? Это он правильно, — подумал Баг. — Или просто не хочет ни на мгновение выпускать доверчивого драг еча из-под своего влияния? Три Яньло… Как таких земля носит.
Абдулла сочувственно вздохнул. Но, когда Богдан и Баг направились к деревьям, он, помедлив, вдруг встрепенулся и быстро догнал их. «Боится оставить нас вдвоем? Это он правильно, — подумал Баг. — Или просто не хочет ни на мгновение выпускать доверчивого драг еча из-под своего влияния? Три Яньло… Как таких земля носит. Быть ему в следующей жизни навозным жуком, как пить дать!» И, пока будущий навозный жук не успел подойти к ним, чуть слышно шепнул, почти выдохнул в сторону Богдана:
— Абдулле не верь!
Богдан не отреагировал, но то ли он не услышал, то ли эти слова не стали для него неожиданностью — Баг не мог понять. А через мгновение подоспел Абдулла. Опередив зачем-то Богдана, ткнул пальцем:
— У этого куста!
Баг достал из заплечного мешка тыкву-горлянку, налил из нее немного жидкости в миску и на образцовом ханьском наречии громко воззвал к духу местности — Абдулла поморщился, а ибн Зозуля в ужасе прикрыл платком рот. Затем достойный человекоохранитель принялся плескать из миски в четыре стороны. Ничипорук едва успел отпрыгнуть.
— Теперь отойдите все, — потребовал Баг, воткнул ветки в землю и принялся сооружать из них походный алтарь, пользуясь перевернутой миской и куском желтой мятой тряпки, извлеченной из-за пазухи.
Если бы среди присутствующих вдруг оказался знаток даосских ритуалов, он непременно принялся бы разоблачать неумелость бродячего даоса, но таковых не наблюдалось, а ежели бы из кустов вдруг и вынырнул подобный преждерожденый, у Бага была на сей предмет припасена легенда о его принадлежности к «Заоблачной школе Нефритового утробыша», ведущей свое происхождение от седьмого правнучатого племянника великого даоса и бессмертного Чжан Дао-лина. Да и основную позу школы Баг тут же незамедлительно принял бы; а у этой школы, знаете ли, свои ритуалы, мы их храним в строгом секрете, передаем из поколения в поколение прямо в утробе матери, еще до рождения, так что вообще мало кто о том знает, только избранные, вот я, например, но и я вам не скажу ничего, ибо — сокровенны пути духов и непостижимы…
Соорудив алтарь, Баг водрузил на него деревянную фигурку некоего божества, достав ее все из того же мешка, возжег перед фигуркой ароматические курения, поклонился девять раз и монотонно загундосил под нос одному ему понятные слова. Честно сказать, и самому Багу эти слова были малопонятны; они звучали в его исполнении первый раз и представляли собою набор имен разных даосских божеств, от Лао-цзюня до бессмертного Хань Сян-цзы. Собственно, всех, что на ум взбредут. Но произносились они нараспев таким образом, что слушатели разобрать толком ничего не могли — зато у них создавалась полная иллюзия, что им посчастливилось услышать магический текст неимоверной силы. Ибо для нагнетания атмосферы Баг в определенных местах зловеще подвывал, задавая своему молитво-словию вполне мистический ритм.
Покончив с заклинаниями, Баг хлебнул из тыквы воды и прыснул ею на чохи, а потом швырнул их на землю перед алтарем. Монеты блеснули в подступающей темноте.
Зрители заинтересованно приблизились.
— Ну, скоро? — поинтересовался Абдулла нетерпеливо.
Кормибарсов внимательно на него взглянул.
— Не посветить ли вам, наставник? — спросил Богдан, доставая фонарик. — Позвольте… — Луч света озарил и траву, и чохи в ней.
— Дух горы дал знак! Выпали гексаграммы «у ван», «цзянь» и «сяо го»! — торжественно возвестил Баг, поднимаясь с колен. Показал присутствующим монеты в ладони.
«Ну ты даешь, напарник…» — пронеслось в голове Богдана.
— И что сии знамения значат? — устало спросил Абдулла.
«Если бы я знал!» — пронеслось в голове у Бага. Он напряг память… Нельзя сказать, чтобы «Книга перемен» была его настольной книгой, но — как и всякий образованный ордусянин — он не раз читал это великое произведение, отдавая при том предпочтение позднейшим комментариям Сю Ю-ли; а уж на забывчивость Баг никогда не жаловался.
— Запутанно… Все запутанно… — забормотал, склонившись над монетами, Баг. — Благоприятен юго-запад… не благоприятен северо-восток… Стойкость — к счастью. Возможны дела малых, невозможны дела великих, от летящей птицы остался голос… Императорскому слуге — препятствие за препятствием. Не следует подниматься, следует спускаться! — Богдан краем глаза заметил, как непроизвольно вздрогнул ибн Зозуля. — Тогда будет великое счастье… Беспорочность! У того, кто неправ, случится им самим вызванная беда! — возвысил голос Баг. — Ему неблагоприятно иметь, куда выступать…