Баг сунулся в салон повозки, сделал сложные пассы руками и стал водить ладонью над сидениями. Внезапно пришедшая в голову мысль о возможном отделении Асланiвського уезда от Ордуси не вызвала у него большого раздражения: обидно и глупо, конечно, было бы делить неделимое и рвать на части живое, но ведь любой народ вправе жить так, как ему хочется. И кто мы такие, чтобы этому мешать?
Да, это справедливо, да, это правильно — если хочет весь народ. Как можно противиться воле народа? Но то ли здесь, в Асланiве? Знают ли асланiвцы, какую судьбу уготовил им Черный Абдулла и его последыши? Определенно нет! Согласны ли они на это? Спросили их разве? Определенно не спросили. Вот что выводило из себя Бага — Абдулла Нечипорук с бандой взялись решать за целый народ!
Все эти отвлеченные размышления, однако ж, отнюдь не мешали Багу, пользуясь предоставленной Богданом возможностью, под видом подготовки к гаданию осматривать разбитую повозку. Уже минут через пять Баг понял, что осмотр этот дает для следствия поистине бесценные сведения.
Наглость преступников была беспредельна. Видимо, самим ходом событий они были поставлены в безвыходное положение и рассчитывали единственно на неискушенность минфа в следственном деле; местным же следствием собирался, разумеется, заниматься Нечипорук лично, со всеми вытекающими отсюда последствиями — ну, а появления опытного Бага они никак не могли предусмотреть, да и сейчас не ждали от бродячего даоса никакого подвоха.
Повозка катилась к обрыву не вчера, а сегодня, не более четырех часов назад. Это сказали Багу земля, ветви и мох. А свежесодранная с кипарисов кора — подтвердила.
«За идиотов они нас принимают, что ли?»
Когда повозка ударилась, в ней никого не было. Это рассказала Багу сама повозка. Никто не получал травм, сидя в ее салоне. Никто не выбирался из нее, выбивая изнутри перекошенные, заклиненные дверцы. Никто не отползал от нее, торопливо пытаясь оказаться как можно дальше от готовой в любой момент взорваться бензиновой бомбы. Ну разве что для виду протащили мешок с камнями.
«Стало быть, лицедейство, — заключил Баг. — Стало быть, эти исчадия культурной уникальности собственноручно нанесли Жанне раны. Может, поначалу такие зверства и не входили в их намерения; может, начиная свои козни, они думали, что все обойдется бескровно. Но тот, кто поступает нечестно, раньше или позже оказывается вынужденным совершать преступления, таков закон кармы. Да и не только кармы… Ох, ну и подарочек будет для общеевропейского дома этот Абдулла со товарищи!»
Багу хотелось подойти к Абдулле и задушить его немедленно. Вот, стоит рядом с другом Богданом и врет ему, нахально врет — а Богдан кивает и кусает губы, чтоб не расплакаться… «Но, стало быть, — продолжал размышлять Баг, — никуда профессор за помощью не уползал, так что искать его в лесу — все равно, что искать дракона в отхожем месте.
Гуаньинь милосердная, а может, Кова-Леви жив? — Баг даже похолодел от этой неожиданной догадки. — Может, он у них спрятан где-то? Ну, конечно же! Что-то дервишам от профессора нужно, что-то они очень хотят…»
Над лужайкой возник легкий свежий ветерок — солнце неумолимо клонилось к закату.
Баг развязал связку специальных магических чохов — вместо девиза правления и номинала на них были изображены целые и прерывистые линии, в разных сочетаниях образующие шестьдесят четыре гексаграммы великой «Книги перемен», а еще отгоняющие злых духов надписи о Чжун Куе [23] . Затем высыпал чохи в ладонь и встряхнул.
— Надо соорудить алтарь, уважаемый, — повернулся он к Богдану. — Солнце коснулось вершины горы. Скоро наступит благоприятный для гадания час.
— Единочаятель Богдан, — сделал шаг вперед Абдулла, — Я все понимаю, конечно, но… Действительно, вечереет. А это, гм… гадание, — он с откровенной неприязнью взглянул на бродячего даоса, — может затянуться надолго. Да и будет ли с того какой-то прок? Что-то я сомневаюсь.
— А вы не сомневайтесь. Не надо, — не громко, но веско подал голос Кормибарсов. Простер руку в сторону даоса. — Делай, что должен, святой человек, да поможет тебе Аллах!
— Да, единочаятель Абдулла, — пристально взглянув на Бага, согласился с беком Богдан. — Нужно сделать все возможное. А если вы торопитесь к незавершенным делам, то поезжайте вперед, а за нами пришлите повозку. Мы вернемся, когда закончим.
— Нет, что вы, — примирительно заговорил Абдулла, сверкнув на бека глазами. — Просто мне кажется, мы даром теряем время. А расследование не движется…
— Когда Всевышний создавал время, он создал его достаточно! — заверил Абдуллу Ширмамед Кормибарсов и неторопливо приблизился. — Что тебе надо для алтаря, уважаемый?
«Желательно поленницу дров и Абдуллу с Зозулей сверху. Зажигалка у меня есть», — подумал Баг, а вслух произнес:
— Четыре ветки толщиной в палец и высотой в полшага каждая.
Ширмамед согласно кивнул, шагнул к зарослям и, откинув бурку, опустил руку на рукоять сабли. Несколько ускользающих от взгляда взмахов, и даос стал обладателем потребных веток, а сабля с коротким, едва слышным шипением опять заняла место в ножнах.
«Ух… — подумал Баг, с поклоном принимая из широкой жилистой ладони Кормибарсова только что срубленные ветви. — Хороший родственник у Богдана, хороший! Когда все это кончится, непременно попрошу бека повлиять на драг еча, пусть хоть слегка фехтовать научится, это еще никому не вредило!»