— Век гурий не видать! — возбужденно брызнул слюной Фочикян. — Может, он как бы научный фанатик и впрямь рассчитывает найти доказательства неопровержимые, типа Асланiв самый древний город в Евразии. С него станется. А может, и проще: золото и брильянты. Хитрый такой ибн Зозуля! Весь уезд на ноги поднял, а все думают, что кости да колчаны копают, от самобытности торчат! В каждом доме карты висят — где раскопки вести. Только что грудные младенцы не роют. Не знанием, так количеством возьмут: раскурочат вообще весь уезд — где-нибудь дракусселев клад и обнаружат… И Кучума ведь жалко! Этот историк его под мечеть подведет, конкретно. Из уездных средств финансируется такая натуральная авантюра… А если, иншалла, и впрямь найдут?
«Из уездных средств? Это по какой же статье расходов?» — заинтересованно подумал Баг, а вслух спросил:
— И действительно, что тогда?
Фочикян, помрачнев, опять глотнул горилки.
— Лучше не думать, — сказал он, отодвинувшись от Бага. — Дележ типа начнется… Но у нас вообще в последнее время много всяких странных новостей появилось, преждерожденный Лобо, — продолжал меж тем Фочикян. — День-другой живем не тужим, потом — опаньки! Аллах керим, опять приплыли. Сейчас меня пропажа этого французского профессора сильно занимает
На экране компьютера снова появилась полоса асланiвських новостей. По-прежнему главенствовало сообщение о таинственном исчезновении члена Европарламента Глюксмана Кова-Леви и его спутницы, тоже француженки.
— Как типа эти двое могли пропасть, если все уездное начальство их с такой помпой встречало и вокруг них прыгало? — риторически вопросил Фочикян.
Тут в голову Багу пришла свежая мысль.
— А телефон у вас в хозяйстве есть, Олежень?
Телефон нашелся под позавчерашними газетами — видавший виды и проживший нелегкую жизнь аппарат, склеенный липкой лентой.
И Баг набрал номер Богдана.
— Драг еч? Приветствую! Ты осведомлен о том, что в Асланiве пропали францу… Ах, вот как. Хорошо.
Он положил трубку на рычаг и в задумчивости закурил: Богдан разговаривал сухо, официально, обращался к нему на «вы»: по всему выходило, что он не один и не хочет демонстрировать присутствующим, кто ему звонит, но, как понял Баг — Богдан в данный момент тоже в Асланiве, и не где-нибудь, а в уездной управе! Обещал позвонить позже. Очень интересно. Жену искать приехал?
Или — не только?
Карма…
«Что же… Подождем», — решил Баг, а затем мягко и ненавязчиво вернулся к взаимоотношениям Олеженя с Абдуллой Нечипоруком, и узнал, во-первых, что в народе его кличут не иначе как «Черным Абдуллой» — за необъяснимое и без сомнения весьма накладное увлечение иноземными повозками марки «мерседес», да еще и непременно черного цвета.
— Он от повозок этих тащится, — говорил Олежень. — Говорят, у него их целых три.
Баг только присвистнул.
— А ведь привозные-то повозки во сколько дороже наших обходятся, а? Нет, ну вы скажите мне, преждерожденный-ага Лобо, где он берет на них деньги? Ведь он не писатель! И не ученый! Всего лишь начальник зиндана унутренных справ! Я, типа, думаю иногда: может, он не только мздоимствует на счастье, но и лихоимствует на горе ? [21]
«И впрямь странно», — подумал Баг и, движимый неясным предчувствием, попросил:
— А покажите-ка мне, уважаемый Олежень, изображение этого вашего Абдуллы.
Так и есть: спортивного вида мужчина средних лет, с волевым и жестким лицом, умными глазами, нос с приятной горбинкой — тот самый, которого вчера Баг видел в черной повозке перед шинком «Кумган»… Предчувствия редко подводили Бага. Черная незнакомая повозка с эмблемой в виде трехлучевой звезды, вписанной в круг — конечно, это была эмблема «мерседеса»!
Мужчина в черном «мерседесе», похоже, присматривал за общением местных дервишей с Хикметом, а, возможно — и за смертоубийством. Сама собой напрашивалась мысль, что Черный Абдулла как-то контролировал преступную активность дервишей.
Просто волосы вставали дыбом! Ведь коли это правда, стало быть, есть вероятность, что с искателями древних сокровищ, маскирующимися под националистов… или, наоборот, с националистами, стремящимися добраться до клада, связан более или менее непосредственным образом сам вэй уезда! Нет-нет, рано выходить из роли даоса, рано!
Телефон разразился пронзительным дребезжащим гудком.
— Да? — Руша книжные стопки, Фочикян схватил трубку. — Да, да… Ого! Ну конечно, интересно… Ага… Спасибо, Фарид, спасибо! Чудеса. И, обрати внимание, в последнее время все чудеса чисто неприятные… Ассалям здоровеньки!
Фочикян медленно положил трубку. Вздохнул с недоумением и тревогой. Потом сказал:
— Хисм-уллу, нашего вчерашнего спасителя-то — ну помните, преждерожденный Лобо? — до сих пор не отпустили. Типа дело на него завели, обвиняют в противуобщественных действиях — Опять вздохнул. — Это что-то новое: на блаженного дело завели?!
Тут в комнату, явственно не находя себе места от духоты и скуки, опять приперлась черная собака Аля, осмотрела присутствующих (или сделала что-то похожее — глаз из-за шерсти все равно толком не было видно), простучала когтями к столу и негромко гавкнула на бутылку с горилкой.
— А ведь и правда! Умница, Аля! — заулыбался Олежень и потрепал флегматичное чудовище по загривку. Собака в очередной раз тяжело вздохнула. — Преждерожденный Лобо, давайте закусим, чем Аллах послал!