— А то, что нечего здесь ходить.
Данька кивнул. Что ж, все ясно.
Что ж, все ясно. Любые слова только затягивают развязку, но вовсе не способны ее изменить.
— Вы хотите меня избить, — напоследок констатировал он и начал готовиться к последующему развитию событий.
Без особого страха, эмоций и малейшего признака паники. Время, проведенное с Ратом, сильно изменило его, но он еще даже и не осознал этого. Он делал то и так, что и как уже привык делать. Даже не подозревая, что люди, подобные ему… те, кто научился жить не правильно, то есть в соответствии с кем-то установленными правилами, а верно, то есть как и подобает жить человеку, здесь, в этом «современном» мире, способны вызвать шок и страх…
Эти подонки хотели схватки, что ж, он даст им то, что они желают. Только дать им желаемое нужно с полной отдачей, чтобы не было стыдно перед Ним за то, что он не сделал все возможное…
Данька поднял руки и, стиснув кулаки, привел в движение мышцы. Их надо было разогреть и как следует размять все связки и суставы…
И пятеро парней тупо уставились на то, как стоявший перед ними парнишка вдруг вытянул руки вперед и как-то неторопливо, но резко встряхнул ими, отчего по всему его телу, начиная от пальцев и дальше, по рукам, груди, шее, ногам, лицу, прокатилась… черт, в их языке даже не было никакого слова для обозначения этого. Ну… что-то вроде мышечной волны. Каждый мускул до предела напрягся, а затем расслабился, хрустнули суставы, на лице появился жуткий звериный оскал, но через мгновение оно вновь стало спокойным и… каким-то отрешенным.
— Я готов, — тихо сказал парнишка.
Отморозки неуверенно переглянулись. Нет, с этим козлом явно было что-то не так, причем настолько, что им всем одновременно расхотелось вступать с ним в схватку, исход которой вроде бы был ясен — при таком-то соотношении сил. Но… сказать об этом тоже было как-то не в дугу. Западло как-то…
— Ну? — спросил парень и… сделал шаг вперед. И все пятеро невольно отшатнулись назад. Парень сделал еще шаг. Они опять отшатнулись. Еще один, а потом прянул вперед, почти мгновенно перейдя на бег. И все пятеро, не сговариваясь, рванули от него, ошалело вопя и матерясь во все глотки…
Данька пробежал десяток шагов и остановился. Пятеро его противников с криком удирали. Он постоял несколько мгновений, немного недоуменно смотря им вслед. Они же совершенно точно хотели драки. Он чувствовал их желание. Оно накатывалось на него через разделявшие их те самые несколько шагов. Почему же они убежали? А потом, когда он уже выскользнул из четко структурированного ритма решения непосредственной задачи — ввязаться в схватку и отработать в ней максимум возможного, внезапно на него нахлынуло понимание и… он тихо рассмеялся.
Вот это да! Пятеро здоровенных лбов, каждый из которых был выше его и тяжелее на десяток килограммов, просто… испугались его. Его, Даниила Джавецкого, который еще полтора месяца назад, наверное, сам бы обделался в штаны, если бы встретил кого-нибудь им подобного вот так, в одиночку, на глухих задворках московских окраин…
В университет он попал, когда как раз закончилась вторая пара. Он прошел через проходную, свернул влево к общежитию, как вдруг услышал:
— Джавецкий…
Даже не обернувшись, Данька уже знал, что это Самарина, староста их группы.
— Ну ты куда пропал-то? — налетела она на него. — Уже больше полсессии прошло, а от тебя ни слуху ни духу. Я тебя прикрывала, сколько могла, но больше не могу. Мне самой, знаешь, что будет, если все откроется?
Данька приветливо улыбнулся.
— Привет, Нин, рад тебя видеть.
Спасибо за то, что прикрывала, но… больше не надо, ладно.
Та удивленно посмотрела на него, а потом как-то с сомнением произнесла:
— Ты чего, восточными единоборствами занялся, что ли?
Данька озадаченно посмотрел на нее.
— Почему ты это спросила?
— Ну, не знаю… какой-то ты… ну, прям как Чак Норис.
Данька усмехнулся — опять штампы…
— Да нет… совсем не как Чак Норис. Но все равно, спасибо тебе за все. И не беспокойся за меня. Я разберусь со всеми проблемами. Чуть позже. Можешь мне поверить.
Самарина с сомнением покачала головой:
— Ну-ну, смотри… Имей в виду, Джавецкий, декан предупредил, кто не сдаст сессию — тут же в армию загремит.
— В армию? — Данька несколько озадаченно нахмурился. Самарина произнесла эту фразу с неким предостережением, как будто он должен был испугаться. А потом у него в памяти проклюнулось, как они все, те, кем и он был еще не так давно, бояться всякой… ерунды, таких вещей, которые совершенно не стоят внимания. И в то же время не имеют ни малейшего представления о вещах, которые важны, причем важны системно и предельно.
— А-а, в армию, ну да… спасибо, Нин, не беспокойся. Все будет нормально, — он улыбнулся. — Извини, у меня сейчас кое-какие проблемы, так что я должен бежать. Пока.
Махнув на прощание рукой, он повернулся и двинулся в сторону общежития. Оставив за собой озадаченную Самарину. Спустя несколько мгновений до него донесся ее возбужденный голос. Она кому-то возмущенно вещала: «а я ему говорю — смотри, в армию угодишь…», «а он как заторможенный…», «обкуренный, что ль…», «никакой реакции…».