Атака на будущее

Но настанет срок, и вновь воссияет Господь над той землей. И снова воцарится Белый Государь над той землей. И вновь заключит договор между народом своим и Господом Вседержителем. И укажет тот народ Путь ко Господу нашему всем иным, кто забыл о Нем или отринул Его. И не видит, чего лишился. Ибо все увидят, что, как ни велики были преступления того народа ко Господу нашему, но смилостивится Господь над заблудшими детьми своими. И воссияет вновь над землей звезда Его. И не только над землей Рус, но и над всею землею…»

Он замолчал, а потом тихо произнес:

— Он жил здесь.

— Кто? — после короткой заминки спросила Барабанщица.

— Монах Евлампий. Который, это написал. Ему было видение. И он записал его собственной кровью. И умер наутро после этого. Кровь так и не смогли остановить. Как не пытались. Она текла и текла. Как будто Евлампий уже исполнил то, зачем Он явил монаха на этот свет. И позволил ему уйти…

У костра вновь воцарилась тишина, а затем Гаджет не выдержал и тихо спросил:

— А где здесь?

— Здесь, — кивнул Рат в сторону смутно виднеющейся на фоне ночного неба вершины, — на Святой горе Афон.

16

На вершину Афона они поднялись перед самым рассветом. Когда они еще сидели у костра, Гаджет спросил Рата:

— Рат, а сколько тебе лет?

— Около… шестисот.

— Ого! — Гаджет уважительно покачал головой, — так это поэтому у тебя много детей?

Рат кивнул.

— Да.

— И от скольких женщин? — тут же встрял Кот. За что мгновенно получил затрещину от Немоляевой.

— Ты чего? Ведь всем известно, что мужчина по определению полигамен.

— Самец, понял? — наставительно произнесла Немоляева. — Самец животных по определению полигамен, а мужчина способен поступать по своей воле.

И все вокруг заржали. А потом Барабанщица спросила:

— Рат, а почему они так охотились за этим… пророчеством? Что такого в этой… в этом кусочке пергамента?

И все замолчали, задумавшись над ее словами. Рат обвел их взглядом и скупо усмехнулся.

— А разве вам самим это не понятно? Почему, скажем, так ценны древние, намоленные иконы?

И они снова задумались. А потом Данька тихо спросил вдогонку:

— А почему сейчас они хотят нас убить? Ведь сначала им было достаточно просто купить листок?

— Да, — кивнул Рат, — сначала… пока оно, это пророчество, не запустило процесс, не сработало ключом — можно было просто купить никому не нужный, смятый листочек.

А потом Данька тихо спросил вдогонку:

— А почему сейчас они хотят нас убить? Ведь сначала им было достаточно просто купить листок?

— Да, — кивнул Рат, — сначала… пока оно, это пророчество, не запустило процесс, не сработало ключом — можно было просто купить никому не нужный, смятый листочек. Но потом, когда вы начали превращаться в… людей, уничтожить только листок стало уже недостаточно. Ибо пророчество с этого листка перешло в вас.

И вновь над поляной повисла напряженная тишина. А затем Барабанщица снова спросила:

— Рат, а почему ты… связываешь все это с христианством?

— А что еще ты можешь предложить? — тихо переспросил Рат. — Язык православия верен… верен и точен. Разве не так? И к тому же он ваш. Русский. А ваша русскость будет очень важна позже. Когда вам придется доказывать всему миру, что вы предлагаете верный Путь. Так же как и греческость или, скажем, французскость тех, кто встанет рядом с вами. Ведь… — Рат сделал короткую паузу, а потом так же тихо и проникновенно, как обычно он говорил о главных вещах, произнес, — разве вы не видите, как те, кто против, так стараются лишить вас этой вашей русскости?

Рат взглянул на небо и тихо сказал:

— Светает… нам пора.

— А что мы сейчас будем делать? — спросила Катя.

— Молиться.

— Где?

— Там, — Рат махнул рукой, — на вершине Святой горы Афон.

— А потом?

— А потом… вернемся в Москву…

* * *

Данька шел к университету пешком. У него было около двух часов на то, чтобы помыться, переодеться и… подготовиться к последней схватке. Так сказал Рат.

— Эй ты, еврейчик…

Данька сразу и не понял, что эта фраза относится к нему, и потому продолжал спокойно идти.

— Ну ты, козел, тебе говорят…

Данька остановился и, оглянувшись, поискал того, к кому обращаются. Но вокруг никого не было. Только позади, шагах в пяти, стояло пятеро молодых парней и, мерзко улыбаясь, смотрели на него.

— Это вы мне? — на всякий случай уточнил Данька.

— Ну да, еврейчик, тебе.

В принципе, все было ясно, но для очистки совести Данька решил на всякий случай уточнить.

— Вы ошибаетесь. Я не еврей. Хотя, возможно, чем-то похож.

Парни переглянулись и буквально расплылись в довольных улыбках.

— Да ладно гнать. Не еврей он…

Данька пожал плечами. Что ж, он сделал все, что мог… Он сложил руки на груди.

— Ладно, вас не переубедить. И что дальше?

Парни озадачено переглянулись. Отчего-то этот козел, решивший в одиночестве пройти по этой улице, которая, как всем в округе известно, является их исконной территорией, не принялся умолять их, размазывая сопли по своей поганой морде, отпустить его, и не рванул со всех ног, а просто спокойно стоял и задавал какие-то глупые вопросы. Какие вопросы — все ж ясно! Но в их окаменевших мозгах не было извилин, способных как-то интерпретировать, оценить возникшую нестыковку. Там был штамп, строго и четко определяющий, что и в какой последовательности делать, чтобы получить еще одну порцию адреналина…

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75