— Ты думаешь, это был Жиров?..
— Кто же? — пожал он плечами. — Услышал шум — а мы там гремели будь здоров! — спустился вниз… Если б не ты…
— Я?
— Он мог и должен был меня прикончить. Но не стал. Поспешил к тебе. Чем ты его так обидел?
— Побил. Накануне вечером.
— Тогда ясно, — кивнул он. — Одного я не могу понять: как тебе это удалось? Несколько минут держать за защитой зрелого оборотня, а потом еще хряснуть его на ножи… Не читал о таком никогда и не слышал. Откуда это в тебе?
— Не знаю.
— Я тоже…
Мы помолчали.
— Хочу тебя попросить, — тихо сказал Кузьма, — не рассказывай Рите о том, что было в подвале.
— Она обязательно спросит.
— Пусть. Скажешь: пришли, отыскали, унесли домой.
— Поскользнулся, упал, очнулся — гипс?
— Что-то вроде того, — улыбнулся он.
— Хорошо.
— Спасибо, — сказал он, согнав улыбку с лица. — За все. За то, что сделал для нее до вчерашней ночи, а за подвал — особо. За вчерашнее, по уму, не спасибо надо говорить, а в ноги кланяться. Только я, извини, сейчас не смогу — больно, — виновато улыбнулся он и вытер глаза. — Ты не думай, я найду способ…
— Успокойся! — грубо ответил я, чувствуя, как и у меня защипало глаза. — Зарыдаем сейчас… Я только боюсь, что Рита сама раскопает. Она такая. А потом еще и напишет — грозилась…
— Не будет она об этом писать! — махнул рукой Кузьма.
— Это кто тут решает за меня? — послышалось с крыльца. Мы, не сговариваясь, обернулись.
Рита стояла, подбоченясь, задорно поглядывая на нас. Я заметил, что, несмотря на ранний час, она была в вечернем платье — в том, что было на ней в ресторане, и туфельках на каблуке. Над лицом она тоже успела поработать: столько косметики на ней я еще не видел.
— Здравствуй, воробышек! — весело сказал Кузьма, вставая. — Проснулась?
— Давно!
— Как себя чувствуешь?
— Замечательно!
Она сбежала с крыльца и подошла к столу. Осталась стоять.
— Ничего не болит? — продолжил Кузьма.
— Нет! — пожала она плечами. — А разве нужно?
— Это я на всякий случай, — уточнил Кузьма. — Ты помнишь, что с тобой произошло?
— Да. Я вышла из магазина — машины нет. Тут ко мне подошла какая-то «монашка» и сказала, что Аким уехал в монастырь — там апостолов нашли.
Я еще очень разозлилась, — она бросила быстрый взгляд на меня, — но пошла за ней. Мы спустились в подвал, и там кто-то очень большой и сильный схватил меня сзади, закрыл ладонью рот и нос. Я пыталась вырваться, но тут все поплыло…
— Больше ничего не помнишь?
— Несколько раз приходила в себя… Темно, вокруг холодные стены, дышать трудно… И лежу на чем-то неудобном…
Кузьма бросил на меня предостерегающий взгляд. Я понял: Рите лучше не знать, на чем «неудобном» она лежала.
— Где вы меня нашли? — спросила Рита, присаживаясь к столу.
— В подвале, — улыбнулся Кузьма. — Там, где тебя оставили.
Рита с подозрением посмотрела сначала на него, потом на меня.
— Правда, воробышек! — улыбнулся Кузьма. — Приехали, спустились, нашли, вынесли. Вот Аким подтвердит, — указал он меня. — Он тебя и нес.
— Почему он, а не ты?
— Аким сильнее.
— А ты что делал?
— Рядом шел. Дорогу показывал. Чтобы не заблудились.
— Врешь ты все! — спокойно сказала Рита. — Ты всегда врунишкой был, а теперь вот еще и Акима с пути сбиваешь. Спустились, вынесли, — передразнила она. — У меня вся блузка в крови. Чья кровь?
— Это не человеческая! — поспешил Кузьма. — Собачка там одна была, вредная, забирать тебя не позволяла. Аким ей сделал немножко бо-бо, с нее и накапало.
— Так я и поверила! — хмыкнула Рита. — Подрались, наверное, между собой, нос кому-то расквасили.
Она внимательно посмотрела сначала на него, потом на меня.
— Носы, вроде, в порядке. Кому досталось?
— Какая разница? — примиряюще улыбнулся Кузьма. — Главное: все живы и здоровы…
— Ты мне тут турусы не разводи! — стукнула Рита кулачком по столу. — Приехал, командует… Тебя кто звал сюда? Сидел бы на своей конференции! Раз уж бросил меня…
— Прости, воробышек! — виновато сказал Кузьма. — Понимаешь: это было их условием: не приглашать журналиста, который написал. Даже не говорить ему ничего. Они опасались, что все — твоя выдумка, и хотели подстраховаться.
— Не надо было соглашаться на такие условия!
— Очень заманчивое было предложение, — вздохнул Кузьма. — Думал: приеду домой, объясню…
— И я, конечно, растаю от счастья… Примчался сюда, командует: что мне не писать, что мне не писать… Буду!
— Зачем? — Кузьма улыбнулся в усы.
— Как зачем? Это моя работа. Мне за нее деньги платят!
— Для тебя это не деньги.
— Что ты хочешь этим сказать? — растерялась Рита.
— Что такая состоятельная женщина как ты может позволить себе не заниматься поденщиной.
— Состоятельная?
— Именно. Ты не забыла, что этой весной мы нашли в лесу сумку с деньгами. Свыше полутора миллиона долларов? Была твоя статья… Тебя еще разыграли по телефону, сказав, что за это положена премия?..
Рита смотрела на него, широко открыв глаза.
— Премия не положена, — спокойно продолжил Кузьма, — а вот вознаграждение в размере до двадцати пяти процентов от стоимости находки в соответствии с Гражданским Кодексом… По документам нашедшим значусь я один, поэтому я и пошел в банк, чьи деньги мы отыскали. Они, конечно, очень не хотели платить! — Кузьма заулыбался. — Но я сказал, что это дело находится на контроле в одной нехорошей газете, где работает одна очень вредная журналистка…