— А если нет?
— Вернемся домой не солоно хлебавши. В историческом поиске это бывает сплошь и рядом.
— Я не хочу не солоно. Мы должны их найти!
— Попытаемся.
— Кузьма бы нашел.
— Конечно…
— Не издевайся. Мы с ним этой весной полтора миллиона долларов нашли, которые грабитель спрятал. Лес, снег и никакой карты. Кузьма за четыре часа…
— Читал в газете.
Лес, снег и никакой карты. Кузьма за четыре часа…
— Читал в газете. Ты, случайно, тогда не приврала?
— Точно в глаз получишь!
— Молчу.
— Ты не молчи, думай! Кузьма говорил: люди не собаки, они не чувствуют, они думают.
— Ты теперь целый вечер будешь его цитировать?
— Если поможет.
— Тогда надо было его сюда везти. Не выпроваживать за границу. Пусть бы он тебя и от еретника спасал и по подвалам водил.
— А ты — злой!
— Не зли — и буду добрым.
— Обещал не обижать.
— Стараюсь изо всех сил. Но очень трудно. Я ведь тебе не рассказываю, какие замечательные девушки были в моей жизни.
— А я не упрашиваю взять меня в жены!
— Договорились… Пойду я, наверное, в машину…
— Не уходи.
— Что так?
— Мне будет страшно одной.
— Здесь же Степановна!
— Она так храпит, что есть она или ее нет… Прости, если обидела.
— И ты меня прости.
— Давай спать.
— Давай!
— Только ты пообещай, что не будешь ко мне приставать.
— Это трудно обещать. И еще труднее сдержать слово.
— Ты постарайся. Я помогу. Вот, отдвинусь к краю, укутаюсь в свое одеяло… Буду молчать.
— Я постараюсь. Но ты мне тоже пообещай.
— Что?
— Если у тебя вдруг с этим Кузьмой… Словом, если у вас…
— Поняла. Тогда я куплю бутылку шампанского и букет цветов…
— Я сам куплю! Ты только дай мне знать. Любым способом. Я буду ждать.
— Обещаю. Спасибо, что сказал.
— Почему?
— Ночь, луна, перина, девушка рядом, а вечером еще настойка боярышника случилась… Теперь я верю тому, что ты говорил прежде.
— Какая ты!..
— Я говорила: вредная!
— И за что вас, вредных, любят?
— Причем сильнее, чем хороших. В том-то и беда…
7.
Никто не встретил нас у дома деда Трипуза. Я сам открыл ворота, загнал машину во двор, и только тогда в окне веранды мелькнуло заспанное лицо Дуни. Щелкнул замок, и через мгновение она повисла у меня шее.
— Ну что ты! Что ты, маленькая…
Я гладил ее по вздрагивавшим худеньким плечикам.
— Я думала: ты… вы уже не вернетесь…
Я аккуратно расцепил ее руки, поставил Дуню на землю. Лицо у нее было не только заспанное, но и измученное — с синими тенями под глазами.
— К нам ночью волк приходил, — сказала она, подавляя слезы. — Тот самый: большой, черный. Выл во дворе, в окна заглядывал. Мы с дедушкой ночь не спали, молились…
Я оглянулся на Риту, Лицо ее было бледным.
— Это еще не все, — порывисто вздохнула Дуня.
— Это еще не все, — порывисто вздохнула Дуня. — Виталик звонил: прошлой ночью убили деда Лешу.
— Сторожа монастыря?
Я невольно вспомнил: заросшее седой морщинистое лицо и хриплое: «Спасибо!» Кому помешал этот одуванчик?
— Как это случилось? — спросила Рита.
— Перегрызли горло, — всхлипнула Дуня, — как и Татьяне Сергеевне. Мы, наверное, последними его живым видели. Тело нашли днем на берегу. Люди теперь боятся вечерами из домов выходить. Говорят, бешеный зверь из леса прибежал. А дед говорит: не бешенный. А тут еще вы пропали…
Мы молча позавтракали во дворе. Степановна утром предложила нам яичницу, но воспоминания о настойке боярышника были еще очень свежи в наших телах, и мы отказались. Хотя в этот раз я не блудил по дорогам, как пьяный тракторист, в Горку мы приехали поздно. И все равно есть не хотелось. Вкусные дунины блинчики с медом не лезли в горло, так что я обрадовался, когда в кармане запищал телефон. Это был Стас.
— Как дела? — живо спросил он, едва поздоровавшись.
Я вкратце описал события последних суток.
— Значит, информация подтверждается, — деловито заключил он.
— Ну… — начал было я, но он прервал:
— Если бы существовали только свидетельства твоей журналистки, дело другое. Но ты — профессионал и нашел объективные артефакты: остатки рогож со следами золота. Значит, я не зря доложил шефу.
Я не нашелся, что ответить: такой прыти от него я не ждал.
— Слушай! — продолжил он, ничуть не смутившись. — Завтра в Горку прибудет целая группа: наши и специалисты из МВД. Шеф всех на ноги поднял. Сказал, что нельзя допустить, чтобы национальное достояние снова уплыло за границу. Жди. Твоя командировка продлена на неопределенный срок…
— Стас!.. — попытался возразить я, но он не стал слушать.
— Найдут или нет — не твоя забота. Ты только все покажешь и объяснишь. А то, чувствуется, в Горке не слишком стремятся искать. Товарищей поправят. Группа привезет специальное оборудование для ультразвукового просвечивания стен, «эмвэдэшники» душевно поговорят с обитателями монастыря. Они это умеют. Результат будет.
Я молчал.
— Аким? — тревожно переспросил он. — Ты куда пропал? Не злись: это уже не просто твое личное дело — государственное. Но я договорился: приоритет открытия — за тобой. Шеф так и сказал: «Наплевать, чья слава, главное, чтобы апостолы остались в стране!»
Я продолжал молчать,
— Аким! — заторопился он. — Так будет лучше.
— Спасибо…
— Ну вот, — расстроено сказал он, — я так и знал, что ты обидишься. Хотел, как лучше… Можно тебя попросить?