— Как же их могли заставить? — спросила Рита. Лицо у нее было туча — тучей.
— Как и во всех сектах, — пожал плечами Виталик. — Я читал. Специально ходил в библиотеку. Исключительно вегетарианская пища, полный запрет на курение и спиртное, ежедневное промывание мозгов. В виде молитвы или медитации. Механизм отработан давным-давно. Человек теряет собственное «я» и становится полным рабом учителя-гуру.
Человек теряет собственное «я» и становится полным рабом учителя-гуру.
— Не всегда, — возразил я, вспомнив подслушанный разговор круглолицей. — Некоторые уходят.
— Они же выпивают с клиентами, закусывают ветчинкой, — согласился Виталик, — поэтому, возможно, наступает прозрение. Но нам еще никто не жаловался. А для недовольных у них была не только плетка… — он поставил на стол одну из картонных коробок. — В ночь, когда дьяк на машине гнался за вами, — он посмотрел на меня, — я был дежурным. Постовые гаишники, увидев, что случай смертельный, поступили по инструкции — позвонили мне. Личность погибшего была установлена сразу, и мы поехали к нему домой. Жил он в монастыре, как и отец Константин со своей Раей. Мы вскрыли комнату, все вещи сгрузили в коробки, вот в эти. У меня только вчера руки дошли разобрать. Смотрите!
Он достал из коробки и разложил на столе старинного покроя полукафтан из домотканого полотна с бурыми пятнами спереди, такие же шаровары и высокие, старинного покроя сапоги. Сверху бросил седой всклокоченный парик и такую же седую прицепную бороду.
— Батюшки — светы!
Я не удержался и взял в руки парик. Он был сделан профессионально: хорошая основа, мягкий волос…
— Лицо у него было бледное…
— Вот! — жестом фокусника Виталик выбросил на стол круглую коробочку. — Театральный грим. Я наводил справки: в колонии Геннадий Алексеевич Кнуров, так его звали, был активным участником самодеятельности, играл в спектаклях…
— От него воняло.
— Трудно сунуть в карман кусок падали? — пожал плечами Виталик. — Согласно поверьям, я читал, еретник — это восставший из гроба колдун, который умер, не передав своих чертей кому-то другому. Поэтому бродит неприкаянным, пугая честных христиан. Он должен был вонять. Что и делал…
— А зубы? — вмешалась Рита. Я с уважением посмотрел на нее — зубы в погибшего Кнура, действительно, не соответствовали.
— Эти?
Виталик театральным жестом выбросил на стол две вставных челюсти. Рядом аккуратно положил две маленькие, белые чешуйки. Я догадался сразу: цветные контактные линзы. Они превращали глаза Кнура в бельма. Все продумали…
Лицо Виталика сияло: сейчас он был Эркюлем Пуаро, просвещающим глупую публику насчет хитроумного преступления. И возразить было нечего: следователь прокуратуры, читающий книги о внутреннем устройстве сект и о древних еретниках, имел на это право.
Повинуясь чувству, я взял со стола челюсть (Рита брезгливо сморщилась). Это была пластмасса, но твердая — ее явно сделали в зуботехнической лаборатории.
— Представляете, — продолжал торжествовать Виталик, — по ночному монастырю бродит эта бледная тварь, скрежещет зубами, рычит — тут и нормальный человек испугается. А в кельях — запуганные девушки… Я думаю, дело было так. Кнуров во время своего обычного ночного обхода монастыря, обляпав себя для пущего страха кетчупом или томатным соусом, заметил Татьяну Сергеевну и Риту, погнался за ними. Когда Татьяна Сергеевна потеряла сознание от ужаса, настал черед Риты. Но в башне он натолкнулся на человека, — Виталик глянул на меня, — который врезал ему по лбу шваброй…
— А кто убил Татьяну Сергеевну? — тихим голосом спросила Рита. — Он?
Виталик сник.
— Нет.
Он забрал у меня вставную челюсть.
— Этой пластмассой невозможно нанести такую рану. Есть предварительное заключение судебно-медицинской экспертизы: это вообще был не человек. Строение челюстей человека не позволяет располосовать горло жертвы до позвонков. Я не знаю, кто это был. Но обязательно узнаю! — сердито сказал он, сжав кулаки.
Вспомнив его давний вопрос, я рассказал ему о собаке во дворе монастыря.
— Я специально наводил справки: в монастыре не собак. И никогда не было, — возразил он. — На ней был ошейник?
— Нет.
— Может, какая приблудная? — задумчиво сказал он. — В любом случае трудно поверить, что собаку можно научить так убивать. В кино — да, видел. Но в жизни…
Эркюль Пуаро крепко сидел в нем, и я не стал рассказывать о сцене на лугу.
— Вы, наверное, хотите узнать, каким образом в Горке оказался такой дьякон, — довольно улыбаясь, спросил нас Эркюль Пуаро. — Я наводил справки. Геннадий Кнуров мотал свой третий срок в колонии, когда туда прибыл для отбытия наказания в виде двух лет лишения свободы за совершенную растрату бывший бухгалтер колхоза «Восемнадцатый партсъезд» Константин Николаевич Жиров. Нынешний отец Константин…
5.
Мы выехали, не пообедав. Только по пути заскочили в магазин, где торопливо накупили закусок. Дорога предстояла неблизкая.
Решение пришло внезапно. Виталик, вдоволь насладившись эффектом, произведенным сенсационной новостью, остальное сообщил буднично.
— Жиров и его жена из соседней области. Деревня Прилеповка…
— Прилеповка? — встрепенулся я. Рита с любопытством посмотрела на меня.