Кузьма решительно открыл калитку и нажал кнопку звонка.
— Кто ест? — спросил из-за двери звонкий мужской голос.
— Нех бендзе похвалены Езус Христос! — откликнулся Кузьма.
— Проше, — ответили за дверью и залязгали замком…
Внутри я с любопытством разглядел хозяина. На вид ему было столько же, сколько мне; высокий, худой, лицо бледное. Последнее, возможно, казалось из-за одежды: настоятель костела Святой Магдалины отец Веслав был одет в черную рубашку и такие же черные брюки. Он проводил нас в зал, где Кузьма без долгих церемоний сел за стол и выставил плоскую бутылку виски. Ксендз, будто именно за тем он и ждал гостей, без слов достал из секции три толстостенных стакана. Кузьма разлил, мы молча выпили. Мне мучительно захотелось курить, но я сдержался: с портрета на стене на меня хмуро смотрел лысый мужик в монашеской одежде, неподалеку висел большой крест, а под ним на столике, сложив руки, стояла фарфоровая Божья Матерь.
— Мне нужен план монастыря, пан Веслав, — сказал Кузьма.
— Срочно.
— План?
— Схема, карта — не знаю, что у вас есть. С обозначением всех потайных помещений подземелья.
— Нема плана! — развел руками ксендз. — Кто пану сказал, что маю?
Кузьма помрачнел. Отец Веслав сощурился:
— Пана зовут Кузьма Телюк? Тот пан, что нашел Грааль и отвез его еретикам, вместо того, чтобы вернуть апостольской церкви? Сейчас пан ищет сокровища? Для кого?
— Откуда знаешь? Мое имя нигде не публиковали.
— Интернет… Отчет о конференции. Знам пана.
— А я думал: фотографируют на память, — усмехнулся Кузьма. Встал и подошел к портрету на стене. Несколько секунд рассматривал.
— Я тоже «знам пана», — сказал, не оборачиваясь, — и тоже посредством Интернета. Позволю себе спросить: что делает в этой глуши выпускник Папского григорианского университета, этой кузницы ватиканских епископов? Зачем Веслав Готен-Капский, потомок боковой ветви славного («чатри гжеба»!), рода магнатов Чишкевичей, будущий блестящий католический прелат, приехал в Горку?..
Я едва не подпрыгнул, услышав полную фамилию ксендза. А мы со Стасом мучились… Мои предки тоже когда-то убрали половинку фамилии, чтобы замаскироваться…
На лицо отца Веслава сейчас лучше было не смотреть. А Кузьма продолжал:
— Что ж вы, святой отец, только портретик основателя ордена, Игнатия Лойолы вывесили? А где тридцать третий генеральный настоятель Общества Иисуса, или, для краткости, генерал Питер Ханс Кольвенбах? Каким ветром занесло иезуита в тихую провинцию, в то время как орден отважно покоряет ранее не паханные католической церковью просторы Сибири? Если Общество основано «для служения единому Богу и Его Церкви под водительством Христова Викария на земле», что привело сюда его священника?
Кузьма вернулся к столу.
— Вот что, пан Веслав! Тебя мама в детстве как звала: Весю? Ты, Весю, мне турусы не разводи. План у тебя есть, не может не быть. А я сюда не за вашими сокровищами приехал. Я сокровищ не ищу, мне и Грааль подбросили. С ним потом столько беды было!.. У меня здесь похитили жену, женщину, которую я люблю больше своей жизни, и спрятали где-то в монастыре. Если для того, чтобы ее найти, мне понадобится взорвать этот чертов монастырь, я это сделаю. Понял! — грохнул он кулаком по столу. Стакан ксендза подпрыгнул и опрокинулся. — И мне плевать, что ты там прячешь!..
Ксендз трясущимися руками поставил стакан обратно.
— Чекам, пан, чекам!
Он выскочил из комнаты и почти тут же появился обратно, прижимая к груди бумаги.
— Але, пан… Я хтяв бы зобачить…
— Хочешь — увидишь. Собирайся!
Ксендз бросил бумаги на стол и убежал. Кузьма развернул. Я встал рядом.
— Вот и план! А говорил: «не мам», — передразнил Кузьма и указал мне на штамп в углу большой ксерокопии. Я кивнул: снова библиотека Ватикана. — А это что? — он развернул еще одну копию и пробежал ее глазами. Подал мне. Я, едва бросив взгляд на старинные завитушки быстрого почерка, сунул бумагу за пазуху. Затем спрятал руки в карман — в комнате появился отец Веслав с сумкой. У меня чесались кулаки врезать этой святой невинности…
* * *
Вокруг монастыря, как и на улицах города, было пустынно. Мне не понадобилось даже ковырять замок храма отверткой — дверь оказалась приоткрытой.
Мне не понадобилось даже ковырять замок храма отверткой — дверь оказалась приоткрытой. Уже привычным путем мы поднялись на второй этаж, прошли коридорами. В ночной тишине гулко отдавались наши торопливые шаги — в этот раз никто ни от кого не таился. От стылой тишины покинутого людьми здания было не по себе, и я с трудом унял холодные мурашки, побежавшие по телу.
По знакомой лестнице мы спустились в подвал. Дверь в него также болталась на петлях, что было кстати — ключи остались в сумочке Риты, про них я просто забыл. В подвале ксендз достал из сумки большой фонарь. Его мощный луч (куда там нашим маленьким!) выхватил из темноты кирпичные стены, низкий каменный свод, ниши вдоль правой стены… Это был все тот же подвал, в котором мы с Ритой и Дуней бродили две ночи тому, но что-то в нем сейчас было не так. Я забрал фонарь у отца Веслава, медленно прошелся мощным лучом по стенам и сводам, но так и не понял, почему меня посетило такое ощущение.