Вайнстоун прошел между столиками за официантом. Публика здесь бывала разная, сюда приходили семьями, собирались коллеги и друзья, даже мэр Джулиани не раз бывал здесь. «Марко Поло» посещали и богатые афро-американцы, Вайнстоун однажды видел за одним из столиков преподобного Шарптона. Он бросил взгляд на итальянские картины. «Загад» дал ресторану всего шестнадцать баллов за интерьер, но за стол девятнадцать, это был очень хороший показатель. Сегодня вечером ему не придется платить — факт, улучшающий вкус любой еды. Манцур, Сорки и Сусман расположились за круглым столом. «Сусмана надо было посадить за отдельный столик, такой здоровый хряк, — подумал Вайнстоун, — они наверняка говорили обо мне, ненавижу приходить в львиное логово последним. Нет, они больше похожи на шакалов и питаются падалью». Он кивнул троице.
— Добрый вечер, Ларри, — поприветствовал его Манцур. — Мы уже беспокоились о тебе, кто же опаздывает на бесплатный ужин. Мне не нужно никого представлять, здесь круг друзей.
— Конечно, конечно, — засмеялся Сорки. Смех его был неестественно громким.
«Этот, похоже, уже пьян».
— Мы с Ларри давно знакомы, он решил опоздать в надежде, что мы уже взяли счет. — Сорки захохотал и поднял бокал с коктейлем. — Ваше здоровье, Ларри! Как это говорят на идише? Лехайм?
— Вообще-то это древнееврейское слово, — уточнил Вайнстоун, пытаясь устроиться за столом между Сусманом и Манцуром. — «Лехайм» означает «За жизнь!».
— Да ну! Садитесь, Ларри. Херб, ну-ка, подвинь свою толстую задницу, освободи немного места для нашего уважаемого председателя. Джованни! Принеси нашему профессору выпить. Ларри, что вы пьете? Заметьте, когда я говорю Джованни, откликаются все итальянцы! Ха-ха!!!
«Он всегда такой? — Вайнстоун не мог понять причину бессмысленной болтовни Сорки. — Ну что ж, придется терпеть его ради мирной сделки».
Вайнстоун улыбнулся и пожал руки Манцуру и Сорки:
— Джозеф… Махмуд…
Рукопожатие Манцура было похоже на его собственное— слабое, вялое и мягкое, оно ему понравилось больше рукопожатия Сорки — сильного и сдавливающего руку.
Вайнстоун догадывался, что означает его крепкая хватка, и ответил тем же, сильно сжав руку Сорки, не надо расслабляться.
— Ларри, сегодня с нами Херб Сусман, мы с ним старые друзья. Правда, Херб? — Манцур улыбнулся Сусману, на лице которого не отразилось никаких эмоций.
«Эта свинья не умеет улыбаться», — отметил Вайнстоун. Он подал Сусману руку для формального рукопожатия, тот ответил так же небрежно.
— Дотторе, закажете напиток или мне принести вам карту вин? — спросил очередной Джованни.
— Что вы пьете? — обратился Вайнстоун к сидевшим за столом.
— «Абсолют» со льдом. Джованни, мне еще один. Херб, ты будешь?
Сусман кивнул.
— Хорошо, Джованни, принеси нам целую бутылку и ведерко со льдом.
Со смехом Сорки повернулся к своим коллегам и добавил:
— Доктор Манцур пьет только содовую, вот почему он так хорошо сохранился — содовая и никаких женщин!
— Принесите мне «Кровавую Мэри», пожалуйста, вина не нужно.
Вайнстоун устроился поудобнее. Рим не могла понять, как американцы во время обеда могут получать удовольствие от коктейля, но он привык.
— Простите за опоздание, господа, мне пришлось проехать на Манхэттен и зайти в свою квартиру в Сити-Тауэр, а потом я навестил мать. Пришлось постоять в пробке, кстати, я решил сменить машину и по пути все время думал какую выбрать вместо моего «мерса». Рим хочет «роллс», но я не уверен. Что скажете?
Вайнстоун всегда начинал с непринужденной беседы, он умел это делать просто и ненавязчиво. Обаяние и добродушие в сочетании с простыми манерами позволили ему подружиться со многими влиятельными людьми и открыли двери в самые престижные хирургические круги.
— Мо, у вас тоже «мерс», как насчет того, чтобы сменить его на «роллс»? — предложил Вайнстоун, еще раз подчеркнув свой достаток.
— Я очень доволен своим «мерседесом». И потом, можно получать удовольствие не только от машин, Херб знает, о чем я говорю. Так ведь, приятель?
«Эта грубая скотина не втянет меня в свою обычную пошлую болтовню», — подумал Вайнстоун.
— По правде говоря, Мо, я склонен купить «порш». Я брал его в аренду прошлым летом в Ницце, мне понравилось.
Зазвучала ария «О, соле мио» Паваротти, льющаяся из скрытых стереодинамиков. Голос, казалось, заполнил все кругом. Вайнстоун тут же нашел тему для приличной беседы:
— Мы ходили на Паваротти в Метрополитен две недели назад. Жаль, что его голос слабеет. Херб, вы любите оперу?
Сусман на секунду оторвался от меню и довольно нелюбезно ответил:
— Нет, не люблю.
«Первобытное стадо, народ в госпитале Джуиш-Айленд был более воспитан. Почему Манцур все время молчит? Эта встреча — его инициатива. Пора поднять всем настроение». Вайнстоуна выводила из себя компания, не считающая нужным поддерживать светскую беседу.
— Синьоры, вы готовы сделать заказ? — дочь хозяина в черной кожаной мини-юбке и на высоких каблуках стояла рядом, держа наготове ручку и блокнот.
— Давайте посмотрим. Думаю, я как обычно возьму ваши превосходные макароны с моллюсками. Херб, а ты? — поинтересовался Сорки, рассматривая девушку с головы до пят.