Вундеркинд оказался прав — бухточка в скатах была еще более удобной для потаенной пристани, нежели разгромленная ими база Ван Клеена. Еще и оттого, что входа в нее совершенно не видно с моря, чтобы в нее попасть, суденышко должно пройти по извилистому фарватеру меж нависающими с обеих сторон скалами не менее трехсот метров. И с суши не подберешься незамеченным — если только у тебя нет спецназовского опыта в лазанье по кручам… Единственный проход с суши к бухточке — такой же извилистый ход, в котором один-единственный стрелок сможет задержать целую роту, потому что роте поневоле придется наступать гуськом, по одному…
Ну, а они — они разместились за скальными выступами метрах в десяти над уровнем моря, так, чтобы держать под присмотром и сухопутные подходы, и водные. И ждали — до вечера, до ночи, потом до утра, до полудня…
— Слушай, — сказал Мазур, — сдается мне, что нет никакой особенной разницы меж той дорогой, что я предлагал, и ожиданием здесь. Такая же трата времени…
— Сегодня они появятся, — твердо сказал Вундеркинд.
Они переговаривались наработанным шепотом — друг друга прекрасно слышали, а вот их разговор никому постороннему не слышан уже в паре шагов от них, даже разместившимся ближе всех Пешему-Лешему и Зоркому Соколу.
— Сорока на хвосте принесла? — фыркнул Мазур.
— Я не на кофейной гуще гадаю, — сухо ответил Вундеркинд. — Сегодня они появятся…
Мазур подумал, что эта уверенность на чем-то да основана. Какие-то специфические, внутренние тайны ребят из ведомства плаща и кинжала.
Быть может, они сами каким-то образом пользовали и этот канал — не зря в голосе Вундеркинда угадывается подспудное сожаление, словно ему есть что терять…
— Слушай, — сказал Вундеркинд. — Можешь ты объяснить, за что на меня взъелся? Что-то меж нами вразнос пошло…
— А тебе обязательно надо знать?
— Хотелось бы. Нам еще вместе работать и работать…
— Невеселая перспектива, — сказал Мазур. Я бы даже выразился, неприятная…
— Так в чем дело?
Мазур повернул голову, посмотрел в это спокойное, невозмутимое лицо, и впрямь напоминавшее сейчас пластиковую физиономию робота.
— А ты не догадываешься?
— С чего бы?
— Анька, — сказал Мазур. — Ты ее вербанул, сучий потрох. Но сначала ты нас с ней слушал. И не строй такую рожу — я ведь тоже не ребеночек, я нашел микрофоны и совершенно точно выяснил, что они — твои… В общем, ты нас слушал, сделал кое-какие выводы из некоторых реплик… И вербанул ее, пока меня не было. И положил под Бараджа, да вдобавок под тех двух козликов… Ну что ты так смотришь? Будто посмертная маска Штирлица… Только не свисти мне, что я все напутал, преувеличил, неправильно истолковал… — и продолжал с нескрываемым злорадством: — Лучше надо воспитывать агентуру, Вадик, инструктировать убедительнее и тщательнее. А то твоя агентура где попало черновики донесений разбрасывала…
— Серьезно?
— Серьезно, — сказал Мазур. — Один я, по крайней мере, нашел. И в сочетании со всем прочим сделал выводы…
— Ты их не сам сделал, — сказал Вундеркинд хладнокровно. — Тебя к этим выводам кто-то аккуратненько подвел за ручку. Если бы ты начал ее трясти, она бы мне непременно рассказала. Следовательно… Я, извини, профессионал. Обязан вмиг колоть ситуации и посложнее этой. Тебе кто-то ее заложил. То ли сам Асади, то ли другие твои приятели из Джаханнема…
— Точно?
— Не твое дело.
— Ну почему же не мое? Как раз мое. Как-никак это была моя работа, моя комбинация…
— В рыло б тебе, — мечтательно сказал Мазур. — Чтобы — массовый падеж зубов…
— Интересно, за что? За то, что у меня такая работа? — спросил Вундеркинд абсолютно ровным, бесстрастным тоном. — Ну, я согласен, некоторые аспекты выглядели не вполне джентльменски…
— Ты про микрофоны?
— Ну, я обобщаю… Я прекрасно понимаю, что в тебе ярость благородная вскипает, как волна… Но постарайся все же меня понять. Это моя работа, повторю, нас очень беспокоит ситуация в верхах. А источников у меня было мало. Грех пройти мимо такого случая… Ну, не смотри на меня так. Здесь есть один немаловажный нюанс: я никого не принуждал. Не использовал никаких угроз, ни в малейшей степени. Господи, это аксиома: приневоленный агент никогда не будет работать на должном уровне… Я, можно сказать, ее чуточку подтолкнул.
Господи, это аксиома: приневоленный агент никогда не будет работать на должном уровне… Я, можно сказать, ее чуточку подтолкнул. И только. Ей самой именно этого и хотелось. И рано или поздно, со мной или без меня, но что-то похожее она обязательно бы претворила в жизнь. Ты уж на меня не обижайся, но в душе это была законченная блядь. Оставалось только претворить в жизнь то, что давно в душе созрело. Я только подтолкнул… Или ты думаешь, я преувеличиваю? Ну-ка, скажи честно.
— Не думаю, — угрюмо отозвался Мазур.
— Вот видишь? Ты сам про нее все прекрасно понимал. Рано или поздно она бы непременно сорвалась с цепи. Неважно, со мной или без меня. А так… По крайней мере, кое-какую информацию мы все же получили.
— Ага, — сказал Мазур. — Может, вы ее и наградите посмертно?
— Не дотягивает, — серьезно сказал Вундеркинд. — Никак не дотягивает, уж извини… Хочешь совсем откровенно? По моему глубокому убеждению, тот финал, что нечаянно случился, для тебя — самый лучший. Ты сразу избавился от превеликого множества проблем, нервотрепок, сложностей… Раз — и все кончилось. Если рассудить, эти чертовы контрики тебе нешуточную услугу оказали… Это я потерял довольно ценный источник информации, а ты одним махом избавился от головной боли и позора… Скажешь, нет? Не поверю. Что-то ты не похож на безутешного страдальца. Ну, конечно, вряд ли ты радуешься, нормальный человек в такой ситуации радоваться не будет… но все равно, и печали особой в тебе не видно было. Все кончилось — и ладушки…
Мазур мечтательно сказал:
— Вообще-то потери в рейде вроде нашего — дело самое обычное… Ты как-никак неспецназовец, нет должной подготовки и ловкости… Кого дома удивит, если окажется, что ты ненароком навернулся со скалы, сидючи в засаде? У меня достаточно умения, чтобы вниз ты летел молча, совершеннейшим уже жмуриком… Подозрения, может, у кого-то и возникнут, но не будет ни уверенности, ни улик…
Он жадно впился взглядом в лицо собеседника. Ему было бы не на шутку приятно, появись в этих невозмутимых глазах хотя бы тень даже не страха — неуверенности, тревоги…
Но ничего подобного он так и не высмотрел, хотя таращился зорко.
— Ерунда, — сказал Вундеркинд омерзительно ровным голосом. — Это мечты, и не более того. Не то у тебя воспитание, не та дрессировка и биография, чтобы ты посреди задания прихлопнул… меня. И не зыркай ты так, я бывал в переделках похуже…
— Я ведь могу и серьезно…
— Не можешь. Брось. Мы с тобой не те мальчики.
— Ладно, — сказал Мазур сквозь зубы. — Ты профессионал, скотина, я верю, умеешь просчитывать очень многое… Но, честно предупреждаю, морду я тебе начищу при случае.
— А это уж как получится… У морды, знаешь ли, хозяин есть. Была такая присказка во времена…
— Тс! — шепотом распорядился Мазур, враз забыв обо всем постороннем, кроме предстоящей задачи.
На берегу показался вышедший из узкого прохода караван — одна навьюченная лошадь, вторая… Всего их оказалось четыре — невысокие поджарые лошадки довольно заморенного вида, у каждой перекинуто через седло по два вьюка. И шестеро пеших субъектов, вооруженных до зубов, с упором на автоматическое оружие и гранаты. Совершенно обычные на вид люди, одетые даже небогато — но оружие держат уверенно, и передвигаются по узкой полоске суши с уверенностью давным-давно обживших эти места завсегдатаев.
Мазур затаился. Он прекрасно помнил, что лошадь в этих скудных на траву и овес местах — изрядная роскошь.