Малыш встал на ноги и поплелся с поля. Проходя мимо меня, он приостановился:
— Не ввязывайся. Этот урод решил сегодня убить кого-нибудь.
— Да это просто жесткий футбол, — усмехнулся я в ответ.
Мяч был наш, я подошел к Джои и двум другим уцелевшим.
— Какой план? — спросил я.
— Остаться в живых, — ответил Джои Стейпен.
— А какой счет?
— Они выигрывают, — отмахнулся Ленни Хилл, центральный.
Мы разошлись по своим местам. Стейпен встал сзади и ждал паса. Я посмотрел на Конга. Раньше я не встречался с ним в университетском городке. От него несло, как от сортира. И еще он был похож на зародыша.
— Время! — выкрикнул я, и Ленни пошел к мячу.
— Меня зовут Хэнк, — представился я Конгу, — Генри Чинаски. Журналистика.
Конг не реагировал. Просто стоял и таращился на меня. Кожа у него бледная, безжизненная. В глазах не отмечалось ни блеска, ни какого-либо движения.
— Как тебя зовут? — спросил я.
Все тот же мертвый взгляд.
— Эй, в чем дело? В зубах плацента застряла?
Конг медленно поднял правую руку и наставил указательный палец на меня. Ничего не сказав, он опустил руку.
— Ну, и что это значит? Хочешь отсосать у меня?
— Давайте играть, — ответил напарник Кинг Конга.
Ленни выбил мяч. Не успел я сориентироваться, как Конг оказался рядом и со всего лету врезался в меня. Я упал на спину, а он пролетел надо мной, раскинув руки, как птица крылья. Поднявшись, я почувствовал головокружение. Сначала Беккер нокаутировал меня, теперь эта зверская вонючая обезьяна. Ну и воняло же от него, как от дьявола.
Стейпен оказался вне игры. Мы сошлись для сговора.
— Есть идея, — сказал я.
— Какая? — вяло поинтересовался Джои.
— Я поведу мяч, а вы будете блокировать.
— Нет, давай как раньше, — ответил Джои.
Мы разошлись. Ленни передал мяч назад Стейпену. Конг снова кинулся на меня. Я выставил вперед плечо и бросился навстречу. Он был непробиваемый. Я отскочил от него, как мячик, и, не успев выпрямиться, получил удар в живот. Я упал, моментально поднялся, но борьбу не продолжил. У меня сбилось дыхание.
Стейпен сделал проход в среднюю зону, и теперь мы разыгрывали третью подачу.
Как только мяч был выброшен, мы с Конгом ринулись друг на друга. В последний момент я сгруппировался, подпрыгнул и всем весом своего тела обрушился на него сверху. Мы оба рухнули на землю. Я поднялся первым. Когда поднялся Конг, одна сторона его лица была красная, а из уголка рта сочилась кровь. Мы потрусили на свои позиции.
Четвертая подача. Стейпен выбил мяч ногой. Конг отскочил назад, прикрывая своего защитника, который перехватил мяч. Они бросились в атаку. Конг шел впереди, прокладывая дорогу своему нападающему. Я бросился за ним. Конг ждал, что я повторю свой высокий блок, но на этот раз я поднырнул под него и схватил за ноги. Со всего маху он врезался лицом в землю. Удар оглушил его, он лежал, раскинув руки, и не шевелился. Я прыгнул на него сверху, схватил за шею и прижал к земле.
— Эй, Конг, как ты себя чувствуешь?
К нам подбежали другие игроки.
— Мне кажется, он ушибся, — объявил я. — Помогите-ка мне убрать его с поля.
Стейпен взял с одной стороны, я — с другой. Мы подняли тушу и поволокли за линию. Возле самой линии я притворно споткнулся и пнул Конга по жопе.
— Ой, — сказал Конг, — оставьте меня в покое…
— Мы помогаем тебе, дружище.
Затащив Конга за боковую линию, мы усадили его на траву. Конг вытер кровь с подбородка, затем стал поглаживать опухшую лодыжку, кожа на которой была содрана. Я склонился над ним:
— Эй, Конг, давай закончим игру. Мы проигрываем 42:7, нам нужен шанс отыграться.
— У меня сейчас начинаются занятия.
— Я не знал, что здесь обучают отстрелу собак.
— Каких собак? У меня урок английской литературы.
— Уважительная причина. Хочешь, я провожу тебя в спортзал и суну под холодный душ?
— Нет. Отстань от меня.
Конг встал. Ему прилично досталось. На лице кровь и грязь, могучие плечи просели. Он сделал несколько нетвердых шагов и остановился:
— Эй, Куинн, — обратился Конг к своему приятелю, — помоги мне…
Куинн взял Конга под руку, и они медленно пошли через поле к спортзалу.
— Эй, Конг! — заорал я им вслед. — Если доберешься до занятий, передай от меня привет Билли Сарояну.
Остальные игроки собрались вокруг меня, включая и Плешивого с Баллардом, которые спустились с трибун. Только что я совершил героический поступок, а вокруг не оказалось ни одной прекрасной девушки!
— У кого-нибудь есть курить? — спросил я.
— У меня Честерфилд, — откликнулся Плешивый.
— Ты все куришь бабские сигаретки? — спросил я, вытягивая одну из пачки.
— Я тоже угощусь, — сказал Стейпен.
Мы стояли и курили.
— Может, продолжим игру? Народу у нас хватает, — предложил кто-то.
— На хуй, — сплюнул я. — Ненавижу спорт.
— Да уж, — сказал Стейпен, — Конга ты здорово уложил.
— Это точно, — поддержал Плешивый. — Я все видел. Одного только не понял.
— Чего это? — удивился Стейпен.
— Кто из них был садист.
— Ладно, — сказал я, — мне пора идти. Сегодня вечером в Кэгни классный фильм. Я иду со своей пиздой, — и двинулся через поле.
— Ты имеешь в виду свою правую ладошку? — крикнул мне вслед Плешивый.
— И правую, и левую, — бросил я через плечо.
Покинув поле, я обогнул здание химического факультета и вышел на главный двор. Повсюду на скамейках, поддеревьями, на лужайках сидели парни и девицы со своими книжками в разноцветных обложках-зеленых, голубых, коричневых.
Студенты переговаривались друг с другом и задорно смеялись. Я перешел на другую сторону университетского городка, где была трамвайная остановка. Сел в трамвай «V», купил билет, прошел в конец вагона и сел, как всегда, на заднее сиденье.