Отец, который приготовился было крутануть снова, отвлекся:
— Мы не на твоей территории! И можем стоять столько, сколько пожелаем, черт возьми!
— Разбежался! Убирай отсюда свою колымагу, да побыстрее!
Отец прокрутил ручку, двигатель взревел, но тут же заглох.
Мать молча сидела с пустой корзинкой на коленях. Я боялся даже смотреть на человека с ружьем. Отец снова налег на рукоятку, и машина завелась. Он впрыгнул в машину и принялся работать рычагами на руле.
— Не появляйся здесь больше, — напутствовал собственник с ружьем. — В следующий раз так легко не отделаешься.
Отец резко взял с места. Хозяин апельсиновой рощи продолжал стоять у дороги и наблюдал. «Форд» быстро набирал скорость. Неожиданно отец затормозил, выполнил крутой поворот на 180 градусов и помчался к тому месту, где остался грозный враг. Но мужчины у дороги уже не было. И мы вновь понеслись прочь от апельсиновой рощи.
— Однажды я вернусь и прикончу эту тварь, — пообещал отец.
— Папочка, я сегодня приготовлю замечательный ужин. Что бы ты хотел? — спросила его мать.
— Свиную отбивную!
Никогда раньше я не видел, чтобы отец ездил так быстро.
3
У моего отца было два брата. Младшего звали Бэн, старшего — Джон. Оба алкоголики и тунеядцы. Мои родители частенько говорили о них.
— Ни тот, ни другой ничего собой не представляют, — твердил отец.
— Просто вы вышли из трудной семьи, папочка, — возражала мать.
— Твой братец тоже пустышка!
Брат моей матери жил в Германии. Отец поносил его не реже родных братьев.
Был у меня еще дядя Джек — муж сестры отца, которую звали Элеонора. Я никогда не видел эту чету, потому что отец разругался с ними.
— Видишь этот шрам у меня на руке? — спрашивал меня отец. — Это сделала Элеонора карандашом, когда я был еще совсем маленьким. Он уже никогда не зарастет.
Людей мой отец не любил. Не любил и меня.
— Детей должно быть видно, но не слышно, — говорил он мне.
Был воскресный полдень, и бабушка Эмили не приехала.
— Мы должны навестить Бэна, — сказала моя мать. — Он умирает.
— Он постоянно занимал у Эмили деньги и просерал их в карты или тратил на своих баб и выпивку.
— Я знаю, папочка.
— Теперь он сдохнет, и Эмили останется без гроша.
— И все же мы должны навестить Бэна. Врачи сказали, что ему осталось недели две.
— Ну, хорошо, хорошо! Мы поедем!
Мы загрузились в «форд» и поехали. Отец сделал остановку возле рынка, и мать купила цветы. Путь наш лежал в горы. Когда достигли подножья, отец свернул на маленькую извилистую дорогу, ведущую наверх. Дядя Бэн лежал в санатории для больных туберкулезом.
— Должно быть, это стоит Эмили кучу денег — содержать Бэна в таком месте, — сказал отец.
— Может, Леонард помогает? — предположила мать.
— Леонард нищий. Он все пропил и промотал.
— А мне нравится дедушка Леонард, — сказал я.
— Детей должно быть видно, но не слышно, — гаркнул отец и продолжил: — Этот Леонард был добр со своими детьми, только когда надирался. Вот тогда он и шутил с нами, и раздавал деньги. Но когда папочка был трезв, то не было в мире человека жаднее и подлее его.
«Форд» легко взбирался по горной дороге. Воздух был свеж и прозрачен.
— Приехали, — сказал отец, выруливая на стоянку возле санатория. Мы все вышли, и я, вслед за родителями, забежал в здание. Когда мы вошли в палату, дядя Бэн сидел на кровати и смотрел в окно. Он повернулся. Это был очень красивый мужчина: худощавый, черноволосый, с темными глазами, которые блестели, словно бриллианты на свету.
— Здравствуй, Бэн, — сказала мать.
— Здравствуй, Кэтти, — отозвался дядя и посмотрел на меня.
Он повернулся. Это был очень красивый мужчина: худощавый, черноволосый, с темными глазами, которые блестели, словно бриллианты на свету.
— Здравствуй, Бэн, — сказала мать.
— Здравствуй, Кэтти, — отозвался дядя и посмотрел на меня. — Это Генри?
— Да.
— Садитесь.
Отец и я сели.
Мать осталась стоять:
— Мы привезли цветы, Бэн. Но я не вижу вазы.
— Да, прекрасные цветы, Кэтти, спасибо. Но вазы действительно нет.
— Я пойду поищу, — сказала мать и вышла вместе с цветами.
— Ну, где же теперь все твои подружки, Бэн? — спросил отец.
— На подходе.
— Сомневаюсь.
— Они на подходе.
— Мы здесь только потому, что Катарина хотела видеть тебя.
— Не сомневаюсь.
— Я тоже хотел видеть тебя, дядя Бэн. Я думаю, ты хороший, — сказал я.
— Хороший кусок говна, — добавил отец. В палату вошла мать с цветами в вазе.
— Вот. Я поставлю их на столе возле окна.
— Замечательный букет, Кэтти. Мать села.
— Нечего рассиживаться, — сказал отец.
Дядя Бэн запустил руку под матрац и достал пачку сигарет. Он вытянул одну, зажег спичку, прикурил и глубоко затянулся.
— Тебе же не разрешают курить, — заговорил отец. — Я знаю, где ты берешь сигареты. Твои шмары приносят их тебе. Ну что ж, я скажу докторам, и больше ни одна блядь не проникнет сюда!
— Кончай пороть чушь, — ответил дядя.
— У меня есть желание выдрать эту сигарету у тебя изо рта вместе с губами! — продолжал злиться отец.
— У тебя никогда не было приличных желаний, — усмехнулся дядя.
— Бэн, — вмешалась мать, — ты не должен курить. Это убьет тебя.
— Я прожил хорошую жизнь, — ответил дядя.
— Ничего хорошего не было в твоей жизни, — не унимался отец. — Врал, занимал деньги, блядовал и пил. Ты не работал ни одного дня в своей жизни и теперь подыхаешь в 24 года!